— Я принимал вас за контрразведчика, господин Жаламбе, — пренебрежительно процедил Уэда. — А вы просто заштатный вышибала. Я отказываюсь с вами работать… Интересно, в новой Франции найдется хоть парочка профессионалов или все остались в немецкой зоне? Придется проконсультироваться с господином послом Сотомацу.
— Зачем же так ставить вопрос? — Жаламбе притворился глубоко обиженным.
Он сидел с опущенной головой, как проштрафившийся школяр, и растирал пальцами сигаретный пепел.
— Скажите, господин Жаламбе, — вкрадчиво осведомился Уэда. — За что вас ударили по физиономии в баре отеля «Катина»?
— Вы знаете? — дернулся, как от электрического разряда, Жаламбе.
— Впрочем, что же тут удивительного. — Он осуждающе поцокал языком. — Просто безобразная пьяная драка, господин Уэда. Вы, японцы, победители, и вам не понять психологии побежденных.
— Са-а [6], - озадаченно кивнул Уэда. — Любопытная точка зрения. Но почему господин Фюмроль именно вас посчитал ответственным за уступку тайской стороне?
— Вероятно, потому, что ему было проще дать по морде мне, а не генерал-губернатору. Наконец, я оказался ближе. Можно сказать, подвернулся под руку. Очень просто.
— Са-а, — повторил Уэда. — А что, — спросил он, круто меняя тему,
— господин Фюмроль остался недоволен условиями перемирия?
— Вас это удивляет? Стоило нам впервые за двадцать лет одержать маленькую победу, как нас тут же принудили капитулировать. Тут хоть кто взвоет.
— У меня создалось впечатление, что он очень непоследовательный человек. Сам не знает, чего хочет. Он из тех, кто, полюбовавшись зацветающей вишней у ворот Курамон, приходит потом с топором, чтобы срубить эту вишню. Любя Японию, он ухитряется ненавидеть японцев. Боюсь, что он плохо кончит.
— Фюмроль интересует вас? — насторожился Жаламбе.
— Как вам сказать, — уклончиво качнул головой Уэда. — К партнеру всегда приглядываешься… Не провали вы дела с этими речными голубками, я бы, возможно, предоставил вам шанс расквитаться.
— Простите, господин Уэда, но я не совсем понимаю…
— Все крайне просто, господин Жаламбе. Человек вашей профессии мог бы понять с полуслова… Вас не очень удивит, если я признаюсь, что мы начали следить за господином Фюмролем с того самого момента, как он высадился в Хайфоне?
— Ах, вот в чем дело! — догадался Жаламбе и с живейшим интересом спросил: — И что же?
— Так вот, любезный… — Уэда снисходительно смерил собеседника взглядом. — Ваш пациент, которого вы зачем-то уложили на больничную койку, был частым гостем господина Фюмроля. Неоднократно замечен и сфотографирован там. Это, собственно, и позволило нам выявить его контакты. Они весьма многообещающи. От вьетнамской эмиграции до большевистского подполья в Ханое. У меня есть подозрение, что этот хрупкий юноша был связным между интересующим нас лицом и господином Фюмролем. Видите, как мы много теряем из-за вашей нерасторопности? — С железной последовательностью он вернулся к началу разговора: — Пора взяться за ум.
