— Ну? — сказала одна.
— Сколько стоит это мя-а-со? — спросила другая. — Ляля, нам нужно мя-а-со, так?
— Так! — сказал Мишель. — Так, так… А что вы обычно делаете по жарким летним вечерам?
— Жарим мясо, — сказала одна, — вот как раз именно такое, как, например, во-он тот кусочек.
— А кто же его кушает?
— Гости! — расхохоталась другая.
— Это мое любимое амплуа! — подмигнул Мишель. — Вы меня понимаете?..
— Короче, — сказала одна, — давай мясо, и мы тебя ждем.
— Где?! — уточнил Мишель, не выпуская мяса.
— Фестивальный, десять, квартира семьдесят, — сказала одна.
— В шесть часов, — подхватила другая, снова расхохотавшись.
Мишель отдал мясо, некоторое время они со вкусом посмеялись, потом разошлись.
— Пока, Лялек! Целую, Светик, ку-ку! — орал Мишель вслед, запрыгнув на скользкий прилавок и блестя глазами.
— Пойдешь? — спросил Флегматик, флегматично продав последний кусок.
— Ну! — подтвердил довольный Мишель и спрыгнул с прилавка.
— Не ходи, — уверенно сказал Флегматик, — адрес не тот.
— Дядя, — окрысился Мишель, — не хами.
— Пацан, — сказал Флегматик.
— Я людям верю, дядя! — хохотнул Мишель. — Я люблю людей!
— Кобель, — сказал Флегматик, — пацан.
— Не повторяйся! — отрезал Мишель и улыбнулся проходившей девушке.
— Одессит! — презрительно бросил Флегматик. — Гастролер-лапотник. Из-за таких все и бывает! Бесцветная тетя втянула голову.
— Нет! — сказал Мишель, — все бывает не из-за нас, а из-за вас! Ходят — угрюм, угрюм, хрю, хрю…
Глаза Флегматика стали такими, что Дерибасов отвернулся и облизнул сразу пересохшие губы.
Флегматик закинул за спину оранжевую сумку, из которой легкомысленно свисали тесемки фартука.
— Не смотрите вы так, сквозь прищуренный глаз… — спел осмелевший Дерибасов и тихо ругнулся вслед Флегматику. Потом громче. Потом, снова войдя в ритм, то есть почувствовав себя Мишелем, истошно заорал:
— Мада-а-а-а-ам!..
…Пахло кошками, сыростью, гнилой капустой, еще чем-то аналогичным, но не мясом. Дерибасов нажал кнопку звонка и прилизал усики. За дверью тоненько затявкало. В образовавшуюся щель вырвался собачий выродок — мелкий, патлатый, перевозбужденный, и заполнил подъезд визгливым эхом. Появилась Светик.
— Светик! Ку-ку! — искренне обрадовался Мишель — мясом не пахло, но адрес был тот, и это что-нибудь да сулило.
За спиной Светика тут же возникла Ляля, и все трое минут пять похихикали — не так свободно и громко как на рынке, но тоже вполне непринужденно.
— Это скотчтерьер? — завел Мишель светский разговор, вспомнив, как обозвала его Дуня, посмотрев по телевизору собачью выставку.
