– Можешь выйти,– сказал священник. Он указал на Санджая.– Подойди к богине. Получи свой дар от яграта.
К чести Санджая надо сказать, что колебался он лишь долю секунды. Он шагнул вперед. Казалось, богиня стала выше, когда Санджай задержался под простертой дланью. Как только Санджай протянул руку, распространился отвратительный запах, словно именно этой секунды дожидался повергнутый труп, чтобы исторгнуть газ разложения.
Санджай дотянулся, вытащил травинку и тут же зажал ее в ладонях. И лишь вернувшись в наш круг, он раскрыл сложенные чашечкой ладони и посмотрел на былинку. Она была чистой.
Следующим указали на тучного человека, стоявшего на противоположной стороне линии. У него заметно тряслись ноги, когда он подходил к богине. Он инстинктивно спрятал взятую им травинку точно так же, как и Санджай, точно так же, как делали все мы. Затем он поднял девственно чистую травинку. Облегчение читалось в каждой складке его жирного лица.
То же было и с третьим, который не смог подавить тихий судорожный вздох, когда заглянул в сложенные ладони и увидел там чистый стебель. И с четвертым, не удержавшимся от непроизвольного всхлипа, когда потянулся за четвертой травинкой. Глаза богини были обращены вниз. Красный язык, казалось, стал длиннее на несколько дюймов с того времени, как мы пришли сюда. Четвертая травинка оказалась чистой.
Меня выбрали пятым. Пока я подходил к богине, ощущение было таким, словно я смотрю на себя откуда-то издалека. Невозможно было не взглянуть ей в лицо, прежде чем потянуться вверх. Петля покачивалась. Пустые глазницы смотрели из хатванги. Стальное лезвие меча выглядело острым как бритва. Мне казалось, что внутри трупа раздается бульканье. Но скорее всего это была всего лишь вода, протекавшая прямо под нашими ногами.
Холодные каменные пальцы богини неохотно выпускали выбранную мной травинку. По-моему, ее хватка стала крепче, когда я потянул. Наконец былинка вышла, и я без раздумий захлопнул на ней ладони. При тусклом освещении я даже не разглядел ее поверхности. Помню охватившее меня веселое возбуждение, когда я вернулся в круг, и необъяснимое разочарование, когда поднял ладонь, повернул пальцами тонкую травинку и не обнаружил никаких меток. Откинув голову, я посмотрел прямо в глаза богине. Ее улыбка теперь казалась еще шире, а зубы еще белее.
Шестой был моложе меня, почти мальчик. Тем не менее он мужественно прошагал к жаграте и без тени сомнения выбрал свою травинку. Вернувшись в круг, он быстро поднял ее, и все мы сразу же увидели красные пятна. Последняя капля упала на темный пол.
