Чем дальше он шел назад во времени, тем обычнее становилось дело. В возрасте от двадцати до тридцати лет Ботари участвовал во многих сражениях. Благодарности, упоминания в приказе, отметки о ранениях, снова благодарности. Отличные оценки за боевую подготовку. Запись о поступлении в армию.
– В те времена было куда проще пробиться на военную службу, – завистливо сказал Майлз.
– Ой, а мои дедушка с бабушкой тут упоминаются? – заволновалась Элен. – Он о них никогда не говорит. Насколько я поняла, его мать умерла, когда он был ребенком. Он мне так и не сказал, как ее звали.
– Мария, – промолвил Майлз, вглядываясь в нечеткий текст.
– Как мило! – обрадовалась Элен. – А как звали его отца?
Ай-ай-ай, подумал Майлз. Хотя копия фотостата и была мутной, он все же легко разобрал слово «неизвестен», внесенное крупным почерком какого-то давно забытого писаря. Майлз судорожно сглотнул, поняв наконец, почему словечко «ублюдок», вызывает у Ботари бешеную реакцию, в то время как другие, более сильные выражения, отскакивают от него, как от стенки горох, – он сносит их с терпеливым презрением.
– Может, мне удастся разобрать, – предложила Элен, ошибочно истолковав причину задержки.
Легкое движение руки, и экран погас.
– Отца звали Константин, – отчеканил Майлз, пресекая дальнейшие расспросы. – Как и его самого. Но родители умерли задолго до его поступления на службу.
– Константин Ботари-младший, – задумчиво сказала Элен. – Поня-ятно.
Майлз тупо уставился на пустой экран. Теперь между ними вбит еще один клин, еще один дурацкий предрассудок. Незаконнорожденный отец… Трудно придумать что-либо худшее, что-нибудь более непристойное с точки зрения традиционной общественной морали Барраяра. Очевидно, что происхождение Ботари не могло остаться секретом: адмирал Форкосиган определенно в курсе дела, да и еще невесть сколько народу… Так же очевидно, что Элен не догадывается ни о чем. Она по праву гордилась отцом, его службой в элитных войсках, его нынешним положением доверенного лица. Майлз знал, насколько упорно добивалась она хоть какого-то знака одобрения от этой старой каменной глыбы. Как странно – неужели Ботари боялся потерять восхищение, которое едва замечал? Ну что ж, сержант, ты можешь быть спокоен: твой воспитанник тебя не выдаст.
Майлз быстро проскочил годы службы Ботари в обратном направлении.
– О твоей матери по-прежнему ни слуху, ни духу, – сообщил он. – Она наверняка в том закрытом отделе. Вот черт. А я-то думал, что мы с тобой все выясним за две минуты. – Он задумчиво уставился в пространство. – Давай посмотрим архивы больниц. Смерти, рождения… Ты точно родилась здесь, в Форбарр-Султане?
