Малфутка сумела угодить: грибы в сметане с поджаренным лучком, гречишная каша с маслом, миска кислой капусты да нарезанное ломтиками вяленое мясо — все показалось варягу неимоверно вкусным. Малфутка улыбалась, довольная. Села у противоположной стены, как мальчишка, упершись ладонями в расставленные колени. Бабам всегда приятно глядеть, как мужики их стряпню едят, но Свенельд вскоре спросил, отчего же его спутница сама ничего не ест?
— Ты сейчас отдыхать пойдешь, — молвила девушка. — А я еще наготовлю и приберусь тут. Яга страсть как порядок любит. Вот наведу тут уют, тогда и поем.
Напоминание о Яге заставило Свенельда подавиться куском. Однако Малфутка вела себя спокойно и уверенно, а он и впрямь был слишком утомлен. Охота на оборотня, страшные чудища Нечистого Болота, бой со Смоком, а теперь еще и колдовская изба. Скажи ему кто-нибудь, что он в такой переплет попадет, — на смех бы поднял. А вот сейчас было не до смеха. Хотя с чего бы кручиниться, если жив-здоров, сидит в тепле и уюте, да еще о живой и мертвой воде проведал и знает теперь, о чем в Киеве сообщить.
Воспоминание о Киеве, о его бревенчатых частоколах над кручами широкого Днепра показалось вдруг до слез дорогим. Когда-то он домой возвратится? Но отдохнуть сейчас действительно не мешает, если он хочет набраться сил для дальнейших испытаний. Ибо пока он в древлянской земле, неведомо, что его ждет впереди.
Свенельд не спеша залез на печь, поворочался на мягкой медвежьей шкуре, ощущая идущее от печи тепло да легкое покалывание в начавшей затягиваться ране. Подложенное под мех сено одурманивающе пахло, что-то негромко напевала девушка, возясь с горшками, шуршали на балках над головой совы… На усталого Свенельда нашел сон сладкий и глубокий. А снился ему Днепр-Славутич и вышки Киевской Горы, где в тереме просторном обитала прекрасная княгиня Ольга…
Свенельд проснулся, как воин, — вмиг, едва ощутив приближение опасности. Приподнявшись на локте, он огляделся. Заметил, что свечи все еще горят на столе, теперь покрытом скатертью, миски убраны, а посредине стоит накрытый рушником казанок. Уют и благость. Однако внимание варяга привлекло иное. В избе опять что-то странное: постукивали расставленные в углу предметы — метлы, рогач, венички, звякали кувшины на полках, описывали круги совы, кот бегал, но не орал, а, приветливо подняв черный хвост, сновал от печи ко входной двери и обратно. Ворон громко каркнул с насеста, блеснул бельмом глаза и взъерошил перья.
