– Вы не ответили на вопрос. Какое дело вы хотели бы вспомнить?
– Не знаю. Мне трудно выделить что-то конкретное.
– Это правда, что вы предотвратили покушение на жизнь президентов осенью восемьдесят восьмого в Нью-Йорке?
– Не помню. Возможно, что правда. Но я не хотел бы об этом вспоминать.
– Почему?
– Я был тогда идеалистом. Мне казалось, что Горбачев ведет страну в нужном направлении. Беда заключалась в том, что мы были приучены верить нашим руководителям. Никому и в голову не могло прийти, что все закончится таким крахом. И такой кровью. Я сейчас не имею в виду только развал Советского Союза. Все остальные события в мире – последствия той славной «августовской» революции. И войны в Югославии, и развал Чехословакии, и затянувшаяся бойня в Чечне, и трагедия одиннадцатого сентября. Все оказалось производным от тех августовских дней. А по большому счету мне иногда кажется, что во всем виноват только я один. Если бы я мог предвидеть будущее. Если бы тогда я немного опоздал или самоустранился. Мир начал бы развиваться по другим законам. Горбачева могли убрать, его сменил бы другой, и, возможно, форма обвала приняла бы не такой катастрофический характер. Никто сейчас не вспомнит, как это нарастало сразу после осени восемьдесят восьмого. Потом были кровь в Тбилиси, трагедия Карабаха, противостояние в Баку, смерть Чаушеску в Румынии. И сколько пролитой крови в Чечне, Приднестровье, Абхазии, Югославии, Ираке, Афганистане! Список можно продолжать. Сколько погибших и обманутых людей!
Если бы я тогда немного опоздал… Но историю отменить никому не удавалось. Нет, я не жалею, что все так получилось. И даже не жалею, что получил тогда ранение в спину. Если бы все повторилось, я, возможно, снова сделал бы то же самое. Мы живем в мире, который сами создаем. Значит, все так и должно было случиться. В нашей бывшей стране был слишком долгий период относительной стабильности, почти полвека. За него нужно будет платить таким же сроком нестабильности. У меня существует своя теория равновесия.
– Я вас не совсем понимаю, – призналась Марианна, – извините.
– Это вы меня простите. Я слишком увлекся. Конечно, вам трудно меня понять. Большая часть вашей жизни прошла уже в другой стране, в других условиях. Вы человек новой Латвии, и у вас не может быть фантомных болей, как у меня. Много лет назад я придумал и сказал эту фразу: «Кто не жалеет о распаде страны, у того нет сердца, кто мечтает ее восстановить, у того нет головы». Журналисты мне говорят, что эту фразу сейчас часто используют политики.
