– Ваша мать не говорила о близком друге отца, который учился с ним в школе и в институте? – спросил Дронго.
– А как его звали? – поинтересовалась Лайма.
– Не знаю. Но это был его самый близкий друг. Они вместе учились в школе, потом в институте. Друг был моложе Арманда на один год. Они даже, по-моему, вместе работали в комсомоле.
– Тогда это Александр, – кивнула Лайма, – Александр… А вот фамилию его я не помню. Но такой близкий друг у него был, о нем мне мама не раз рассказывала. С ним еще была связана одна очень загадочная история. У матери хранились свадебные фотографии, на которых они снялись всей компанией. И однажды к ней домой залезли воры. Ничего не унесли, хотя у нее были какие-то деньги, часы, магнитофон. Но воры почему-то взяли все свадебные фотографии. Потом милиция вернула ей фотографии, но не все. Ни на одной из них не оказалось их друга Александра. Потом мы выяснили, что и у отца тоже не осталось ни одной карточки его бывшего друга. Только детские снимки. Отец говорил, что Александр переехал куда-то в Сибирь. И с тех пор ему не звонил, не писал.
– Ясно, – кивнул Дронго. Было понятно, что неожиданно появившиеся «воры» искали только эти фотографии будущего разведчика, подчищая его новую биографию. Пока все совпадало со словами Лагадиньша, но они вполне могли оказаться лишь уловкой. Ведь у Арманда мог быть друг, который действительно уехал в Москву на учебу и стал разведчиком-нелегалом. Но это не означало, что сам Лагадиньш был тем самым человеком. Он вполне мог использовать биографию чужого человека.
– И больше вы про этого Александра ничего не слышали?
– Нет, ничего.
– Вы ходили в дом к вашему дедушке? В дом, где вырос ваш отец?
– Конечно, ходила. Мое детство прошло в той огромной квартире. Я даже каталась там на самокате. И помню дедушку. У него была такая мягкая бородка. Я там часто бывала, всех соседей знала.
– На лестничной клетке жили еще две семьи?
– Верно. Угловую квартиру занимали Поповы. Глава семьи был генералом, потом они уехали, а квартиру дали Березкиным. Березкин был крупным строителем, кажется, управляющим трестом. Он давно умер, и теперь в той квартире живет его сын, тоже, кажется, строитель, со своей семьей. С их мальчиком я тоже была знакома, хотя он младше меня лет на семь или восемь. Сейчас работает в какой-то фирме. Но тогда ему было шестнадцать лет. Он мне говорил, что никогда не видел более ужасного зрелища, чем вид моего мертвого отца. Извините меня, – Лайма отвернулась и, достав платок, вытерла набежавшую слезу.
