Забытый сон | страница 27



– Я встречался с ней. Она говорит, что он хотел поехать в банк, чтобы разобраться с этими проблемами.

– Я так не думаю. Арманд считал их проходимцами и говорил, что нужно подавать на них в суд. Но все это, вместе взятое, могло привести к нервному срыву. Сейчас, спустя столько лет, я даже лучше его понимаю, чем раньше.

Секретарь внесла чай и кофе. Это была высокая девушка с длинными светлыми волосами.

– Спасибо, – поблагодарил Дронго.

– Вас ждут, – сказала секретарь, обращаясь к Пиесису.

– Я помню, – кивнул тот.

Пиесис взял чайную ложечку, бросил в кофе два кусочка сахара и размешал их. Дронго от сахара отказался.

– Лилия рассказала мне, что был какой-то странный звонок, – вспомнил Дронго, – говорили насчет каких-то карточек…

– Наверное, насчет кредитных карточек, – согласился Пиесис. – Банк открывал новую линию и должен был выдать нам новые карточки. Но Арманд действительно нервничал. Не знаю почему. И вообще у нас менялась обстановка каждый месяц.

Дронго ждал, что скажет дальше его собеседник.

– Кто мог подумать, что все так закончится? – словно раздумывая, спросил Пиесис. – Я уже в двадцать четыре года работал инструктором райкома партии. Мы тогда верили в наши идеалы, нам казалось, что у нас впереди целая жизнь. А потом мы все больше и больше разочаровывались. В девяностом году я вышел из партии. Мы в нее уже не верили, никто не верил. Оставались только самые стойкие, самые убежденные, как Арманд. Сейчас я думаю, что он просто не хотел признаваться, что вся его жизнь оказалась напрасной. Он был таким «идейным», как раньше говорили. А оказалось, что положил свою жизнь за никому не нужную идею. Потом всплыли факты расстрелов, депортаций, высылки латышских семей. О многом мы не знали, о многом только догадывались. В общем, я был с Армандом согласен, у нас в прошлом было много хорошего, но и много плохого. Однако тогда, при отделении от СССР, начали вспоминать только плохое. Все, что у людей накопилось за эти годы.

– Я хотел у вас спросить, – вспомнил Дронго, – вы знали такую Яковлеву Сюзанну Силивесторовну? Она, наверное, давно умерла, но, может, вы знали, где она жила в последние годы? Я звонил ей несколько раз, но телефон не отвечает.

– Яковлеву? – переспросил Пиесис. – Конечно, знал. Между прочим, она героическая женщина. Такая энергичная и целеустремленная. А разве она умерла?

– Мне говорили, что да. По моим расчетам, ей должно быть за восемьдесят.

– Правильно. Но она жива. Она живет с семьей своей дочери на улице Рупницибас. Это в самом центре города. Там находится здание бывших сотрудников партийного аппарата. Очень большой и красивый дом. Многие оттуда уже выехали, продав свои квартиры. Но она живет именно там.