Замер рокот струн топшура.[27] Затих хриплый голос певца.
И теперь молчали не только люди, но и земля и небо. Перед страшной правдой может остановить свой бесконечный бег даже река, как бы ни была она порожиста и бурлива…
Но у Таг Ээзи — Хозяина Гор — хороший глаз, а у Сух Ээзи-Хозяина Вод[28] — хороший слух. И они будут пересказывать эту легенду новым людям Большой Степи! Пусть только сумеют услышать ее…
Шевельнулась жена Доможака, улыбнулась мужу. Она тоже не нарушила священной клятвы тех древних женщин, пошла за зовом Хуртуях тас — пятерых мальчиков и трех девочек подарила степи. Будь ее воля, она давно бы выбросила доски русского бога и поставила жертвенные чаши перед Козе палазы — дитем Козе. Но муж не хочет, боится русской нагайки, а может, и тюрьмы Белого Царя. Вот их сосед выбросил иконы, и ему сразу повесили цепи на ноги и угнали к истокам Сисима и Кизира, в Саяны, где кандальники всех мастей моют золото. А поп, что проклинал потом Чингиса в своей церкви, рассказывал даже, что одного из вероотступников по имени Тойгильда не так давно сожгли живым на огне… Гореть на огне и Чингису, сказал поп, когда он умрет…
Лениво дымилась трубка в зубах Доможака. Он думал. И мысли его были похожи на мысли его жены Сорул. Только нечаянный и далекий гость хмурился все больше, провожая усталое солнце, падающее за оставленные им горы.
Вот погас и закат, оставив желтое нежаркое пламя. Теперь солнце вернется только утром и будет светить ярче и греть жарче, чем сегодня. А потом еще короче будет его путь в ночи, и дольше оно будет стоять над степью. И быстро будет расти трава на ней, и прямо на глазах будут тучнеть овцы и отливать шелком крупы коней. И, может, снова понесет радостную ношу жена Доможака, чтобы зимой подарить степи еще одного ребенка… Правильная жена у Доможака, что и говорить!
Хорошо раскурил трубку пастух. Теперь можно и певцу передать: пусть и он подумает о своем. Через его горы и долины тоже прошли когда-то давно и совсем недавно орды завоевателей, натворив не меньше бед, чем здесь, в Великой Степи. Люди его гор были мастерами на все руки, как и люди степей Доможака. Но его горы были малолюдны, хотя и носили множество родовых имен. Им вообще негде было взять силы для отпора врагу и для воскресения жизни… Ведь у них не было Хуртуях тас…
Темнело небо, рождая звезды. Так же темнело лицо Сорул в сумрачном углу юрты, когда она дарила степи новую жизнь. Все в мире рождается трудно — с болью, кровью, слезами… У всех детей Доможака имена звезд. И, значит, быть им и их детям светлыми и чистыми в жизни!
