С минуту я смотрел на мальчишку, не в силах оторвать взгляда, и лишь затем любопытство взяло свое. На стене напротив было изображено странное существо: при всей схожести с простыми людьми бросалось в глаза женственное, как у ангелов на картинах Рафаэля, лицо, пышные женские груди и большой и мощный эрегированный член. Насколько я помню, в мифологии подобные создания назывались андрогинами и считались древними прародителями людей. Но несмотря на всю его мифичность, подействовал он на меня однозначно: от возбуждения мой пенис уперся в мои брюки, ту же сделав их на два размера меньше. А может, и не в мифичности дело? Кажется, он чем-то был похож на одного из родителей Агаттияра. А забыть мир андрогинов, причем не мифических, а самых что ни на есть настоящих...
И тут меня привлек какой-то шум. Оказывается, пока я разглядывал фрески, Науруз достал откуда-то и начал раскладывать на алтаре какие-то странные предметы. И вдруг среди них блеснул нож. Вернее, кинжал. Страх колючей рукой прошелся у меня по спине: конечно, Науруз — хороший парнишка, но как бы этому милому пареньку не взбрело в голову принести меня в жертву! Все-таки я — иномирянин, и никто здесь меня не хватится... Я начал медленно отступать к двери, когда мой спутник взял с алтаря колокольчик и три раза по три дзинькнул в него. Затем, обойдя алтарь по часовой стрелке, подошел к южной его части. Взяв в руки нечто среднее между фаллосом и булавой красно-желтых тонов, он трижды махнул ею, а затем, подняв над головой, медленно пошел вновь вокруг алтаря, говоря: — «И сейчас, после того как исчезли все призраки, узришь ты Святой Огонь, Огонь, пылающий над сокрытыми во Вселенной смертями, внемли гласу Огня».
Я ринулся было к двери, но тут гигантский золотой круг света опоясал зал, заключая внутрь себя и меня, и алтарь с Наурузом. И тут же на южной стороне круга вспыхнула прямо в воздухе голубая пентаграмма, внутри которой вздыбился готовый к прыжку Лев. Но тут Науруз произнес:
— «О-и-пе Ти-а-а Пе-до-ке», — и Лев послушно улегся в центр пентаграммы и мгновенно успокоился. А до меня донеслись слова:
— Во имя и в написание Южного Квадрата я заклинаю вас, ангелы Южной Смотровой Башни.
Я заворожено смотрел на действия парнишки. А он привычными жестами и словами продолжал неведомый мне ритуал. И вскоре от магической Чаши на западе возникла пентаграмма с Орлом, от Воздушного Кинжала (того самого, что так напугал меня вначале!) на востоке возник Человек в пентаграмме, а от пентакля на севере родилась пентаграмма, внутри которой лениво жевал звездную траву Вол.
