Чуть дышит явь в броженьи первородном,
Вплести в свой вихрь мой темный дух невластный.
В полночный час, в моей груди звериной,
В проклятии желанья ненасытной,
Дробятся сны, как пламя сказки длинной,
Средь вихрей праха горько беззащитной...
И в ровной мгле все глуше мир неясный
Струит свои невидимые волны,
Рождая отзвук, смутный, но согласный,
В моей душе, немого плача полной.
И бьется сердце, маятник железный,
Творящий волю двух различных граней,
В дыму земли сияньем тайны звездной,
В покое знанья трепетом гаданий...
И в смутном вихре яви первородной
Двойным огнем томится дух мой пленный,
И должен разум, сетуя бесплодно,
И жизнь и смерть сознать одновременно!
ЛЕСНОЙ ВОДОПАД
Пробил час зеркальной глади,
И беспечный сон речной
Заметался в водопаде,
Став дрожащею волной!
Вместо легкой, светлой зыби,
Что,качая день, текла,
Хлынул вал, от глыбы к глыбе,
В глубь гранитного жерла...
Дрогнул строй прибрежных елей
Рвутся, делятся стволы
В вихре снежных ожерелий,
В дымных взрывах белой мглы,
И разбился на иголки
Отблеск солнца в небесах
Дробным блеском, искрой колкой,
Озарял шумный прах.
Только грохот и тревога,
Вои поверженной волны —
Что же так хрупка у Бога
Чаша сна и тишины!
СОЛНЕЧНЫЕ КРЫЛЬЯ
Сладко с годами смертную нить
В солнечном храме солнечно вить!
Веет сквозь звенья бренных оков
В вихре мгновенья мудрость веков...
Падают грани в беге сквозь зной —
Светится в длани посох земной...
Ярко над нами, зыбля наш сон,
Брызжет лучами утренний звон...
Вот в их пожаре зреют поля —
В синей тиаре дремлет земля...
Сердце воздето — древний кремень —
Мало от света разнствует тень...
Ринься с восходом в солнечный путь,
Солнечным медом пьяная грудь!
ПРЕДЧУВСТВИЕ
А. Скрябину
Пора признать! Не путь от тризны к тризне,
Где боль утрат меняет бледный страх,
Не плен в тени — великий жребий жизни,
А поздний день, светающий в веках...
В бреду страстей, в обмане их свершенья,
Людской душе, распятой в их игре,
Уже не раз потир Преображенья
Являл свой свет на звездном алтаре...
Еще велик раздор неутомимый
В земной пыли, где слышен лязг меча
И стон раба, в его неволе мнимой,
Где жажда смерти в слабом горяча...
Но миг борьбы в сердцах, до срока пленных,
И дрогнет прах, приемля звездный зов,
Предсказанный в пророчествах священных
И в трепетном наитии певцов...
Посеян день, взошла и зреет нива,
И пенится несущий вечность вал —
Не жизнь лгала, сознанье было лживо,
Не зов был слаб, а смертный слух солгал...
