Пятый день 03 ч. 00 м.
Огненный смерч прервался на полутоне, словно по взмаху палочки дирижера смолк титанический оркестр, который еще мгновение назад рвал барабаны, струны, трубы в бешеном "тутти" экстатического "престо" дикой звездной симфонии. Зрачки, еще хранившие отблески неистовых зарниц и молний, словно потеряли способность воспринимать простой свет.
Вирист Ю-Стега открыл глаза.
Все вокруг заволокло густым красно-коричневым туманом. Уши ломило от тишины. Нервы, мгновение назад напряженные, как высоковольтная сеть, продолжали вздрагивать остаточными токами.
Рядом послышались частые и очень глубокие вздохи.
При выходе с трассы инструкция предписывала дыхательную гимнастику.
Этот выход каждый воспринимал по-своему.
Для Вириста это не было мучением - скорее высшим накалом страстей, высшей октавой искусства. Каждый раз, когда "Старкад" возвращался с трассы в нормальное пространство, когда сила и напор чувств достигали апогея, он замирал в восторге. То были удивительно острые, чудные мгновения, когда казалось, что он теряет тело, превращаясь в нечто легкое и подвижное, как быстрый ветер. Именно образ ветра, пронизывающего все его существо, выносил Вирист после каждого выхода с трассы.
Казалось, еще немного, и из этого потока он прорвется туда, куда должно стремиться все его существо, а все эти быстрые ветры - лишь прелюдия, зов, предощущение прекрасного, того, что стояло за пространством и временем.
Во время выхода с трассы человек находится в особом состоянии, весьма близком по физиологическим характеристикам к смерти. Может быть, все дело в этом?
Вирист старался не думать о смерти.
Ему нравилось то, что происходило, и он не стремился идти дальше. Он останавливался на уровне ветра. Следующую ступеньку он не перешагнет никогда.
Наверное, именно из-за любви к этим состояниям Вирист и стал сначала пилотом, а затем и командиром звездолета.
- Дьяволова мать! - раздался рядом свистящий шепот Уко Фтока. Потом под его грузным телом заскрипело пилотское кресло.
