Рокко неожиданно расплылся в широкой улыбке, обнажившей его беззубые десны, и радость осветила его бледное болезненное лицо, он так оживился, что начал отбивать ритм тарантеллы.
– Наша куколка, – воскликнул он, прихлопывая в ладони, – будет красить кухню!
Габриэла протерла стол, улыбнулась дяде и спросила отца:
– Как ты думаешь, папа, чем бы можно было оживить здесь все хоть немного?
– Только твоим присутствием! – ответил он с нежностью.
– Мамочка, ну что, пойдем наверх. – Дочь поцеловала Одри в лоб. – Ты, папа, подремлешь, а я займусь кухней.
В этот момент Рокко приложил руки к ушам и прислушался.
– Звонят во все колокола! – воскликнул он.
Одновременно раздавались звонки в дверь и не смолкала телефонная трель. Сильвио обернулся к Габриэле и, выходя из кухни, сказал:
– Ты подойди к телефону, а я открою дверь.
Просьба
– Я понимаю, Габриэла, это слишком – беспокоить тебя подобной просьбой, но у меня больше нет никого, кому бы я могла доверить это дело, – сказала Клер Моллой.
Габриэла слушала Клер, сидя на стуле с прямой спинкой, рядом с лестницей, ведущей на второй этаж, прижимая к уху телефонную трубку.
– Почему ты не можешь сделать это сама?
Клер вздохнула:
– Потому что теперь на меня свалились все заботы по дому и в конторе надо разобраться с его личными бумагами. – Она помолчала. – К тому же я не могу водить машину.
– Разве Гарри не может подвезти тебя?
– Нет, – усталым голосом откликнулась Клер, – он не может. – Она опять сделала паузу. – Когда ты возвращаешься в Париж?
Кажется, что только один вопрос волновал всех в это утро!
– Это неважно, – уклонилась Габриэла от прямого ответа. – Дело в том, что я не считаю себя вправе рыться в вещах Пита в его доме на побережье.
– Ты – единственная, кто может это сделать, Габриэла. Я не могу доверить это дело Дине, а Адриена чужая. Ты же член семьи.
А ведь совсем недавно исключила ее из своих рядов на похоронах, когда распределялись места в церкви на заупокойную службу.
– Послушай, Клер, у меня на руках мама, я затеяла ремонт на кухне, я собираюсь отправиться в Коннектикут в этот уик-энд, чтобы повидаться с Диной.
– Я бы не стала делать этого, – бесстрастно сказала Клер.
– Почему?
– Если бы я была на твоем месте, то проявила бы характер. Особенно после того небольшого спектакля, который она устроила на похоронах.
– Как ты можешь так говорить? Это мой ребенок!
Только Клер могла заявить такое! Ей всегда не хватало мудрости и такта. Клер была типичной представительницей тех женщин, которые не познали радости материнства и для которой родственные связи мало что значили.
