– Тебе не кажется, что Дженни сама может купить то, что ей надо?
Чарли закрыла чемодан. Она не повернулась к мужу, который стоял в дверях.
– Я хочу, чтобы у нее было все необходимое.
– Том Вильямсон ждет в библиотеке. Он пришел, чтобы ознакомить нас с завещанием матери.
Чарли скрестила руки на груди и устремила взгляд на пейзаж, открывавшийся из окна спальни дочери: мягкие холмы, покрытые сочной зеленой растительностью, тянулись вдоль реки Гудзон. Чарли точно знала, что Дженни тоже не станет горевать о бабушке. Покойная обладала тонким, но безошибочным умением внушать Дженни, что та лишена особых достоинств, свойственных Хобартам. Чарли и сама не раз была объектом таких намеков.
– Я приду через минуту, – сказала она мужу.
Она услышала, как Питер закрыл за собой дверь, и задумалась над тем, что происходит сейчас в его голове. Может быть, он во власти страха, оттого что ощущает страшную неуверенность в себе. Правда, многие отпрыски властных женщин, какой была Элизабет Хобарт, испытывают после их смерти огромное облегчение. Они наконец обретают покой и живут словно в полудреме, наслаждаясь чувством освобождения от тяжелой, давящей опеки.
Интересно, что на самом деле чувствует Питер? Он всегда находился под материнским каблуком. Когда умер отец, Питеру было шесть лет, и на его глазах мать с твердой решимостью и непоколебимой волей управляла ткацкими фабриками в эру, когда только мужчинам позволялось проявлять подобную энергию. Питер наблюдал за ней и учился этому искусству. Но в процессе обучения он потерял самостоятельность, превратился в живой предмет, над которым Элизабет Хобарт властвовала, которым распоряжалась и манипулировала по своему усмотрению. Чарли боялась, что и после смерти мать сохранит контроль над Питером.
За все прошедшие годы Питер всего один раз не подчинился матери, когда женился на Чарли, на неприемлемой и недостойной Чарлин О’Брайан из многодетной рабочей семьи, да к тому же еще из Питсбурга. Но Элизабет определенно решила, что лучше уж примириться с низким происхождением Чарли, чем жить вдали от сына, тем более что Питер привез Чарли во владения Хобартов прямиком из колледжа, сжимая в одной руке брачное свидетельство, а другой придерживая плачущего младенца. Элизабет Хобарт буквально заскрежетала зубами, но все же впустила парочку в дом. И с тех самых пор сначала Чарли, а потом и Дженни расплачивались за эту милость.
Может быть, теперь все переменится, если не для Питера, то хотя бы для них с Дженни.
