Уинсом оглянулась на замерших женщин. Их расширенные темные глаза, словно зеркала, отражали проникающий в пещеру свет. Показав на них, она умоляюще посмотрела на Торвальда.
– Защитить, ja?
Несмотря на страх, она сама удивилась, что еще способна помнить слова чужого языка.
Раздавшиеся поблизости вопли привели ее в отчаяние.
– Защитить, ja? – настойчиво повторила она, уже громче.
Крики становились все более угрожающими, но Уинсом уже было все равно. Она должна, должна спасти женщин и детей!
Торвальд окинул взглядом прекрасное умоляющее лицо и, самодовольно ухмыльнувшись, почти неуловимо кивнул. Только теперь Уинсом осмелилась перевести дух и, осторожно отняв руку, обернулась к женщинам.
– Нас всех взяли в плен, – объяснила она. Толпа стромфьордцев, ворвавшаяся в пещеру, служила подтверждением ее слов.
– Но не думаю, что они нас убьют. Пойдем.
Индеанки разбудили детей, вытерли глаза и побрели навстречу своей судьбе. Уинсом, прихрамывая, плелась позади, и Торвальд, как ни странно, с удивительной нежностью поддерживал ее под руку.
При виде разрушенной деревни девушке захотелось плакать. Обугленные скелеты тлеющих вигвамов возвышались над ней, повсюду разбросаны вещи, меха, битые горшки. Несколько окровавленных трупов, над которыми вились мухи, лежали поодаль в уродливых позах.
В самом центре деревни стояла Фрейда: обнаженная грудь тяжело вздымалась. Женщина размахивала топором, грозя каждому, кто осмеливался взглянуть в ее сторону. Рядом с ней лежали три безжизненных тела: двое мужчин и женщина.
– Еще! – внезапно испустила она дикий крик. – Еще! Хочу убива-а-а-ть!!
Уинсом вздрогнула при виде обезумевшей великанши. Порванное платье и обнаженная грудь делали ее еще более устрашающей. Но в этот момент Фрейда уронила топор и, согнувшись, схватилась за живот. Девушка поняла, что у нее начались схватки. Но женщина тут же выпрямилась и снова схватила топор, что-то неразборчиво выкрикивая.
Уинсом покачала головой и, отвернувшись, постаралась отойти. Женщины-индеанки жалобно плакали. Казалось, кроме них, в живых никого не осталось. Неужели всех беотаков успели уничтожить? Или кое-кто успел скрыться в лесу?
Торвальд гнал пленников, словно скот. Они как раз проходили мимо вигвама Шебоуит, и Уинсом начала лихорадочно осматриваться в поисках матери, но так и не увидела ее. Надежда затеплилась в сердце девушки. Может, Шебоуит удалось спастись? Но Уинсом тут же тяжело вздохнула. Как могла пожилая медлительная женщина убежать от молодых сильных воинов? А Зовущий Птиц? Где он? – Девушка вынудила себя осмотреть каждый труп, и, хотя сердце ее разрывалось от жалости, крошечный огонек надежды вновь вспыхивал в душе каждый раз, когда оказывалось, что это не брат. Но тут она с ужасом увидела тело Зовущего Птиц. Он лежал вверх лицом позади обугленного остова материнского вигвама. Уинсом отвернулась, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Ей хотелось одного – умереть, уйти навсегда, забыться. С таким трудом вымоленная у резчика по дереву жизнь казалась бессмысленной и ненужной.
