- Тридцать три.
- Вся жизнь впереди, - Асеев встал. - Но мне, однако, пора...
- Командир, я пожалуй сменю Джона, - подал голос кто-то сзади.
Сомов оглянулся - это был его однофамилец.
- Да, Женя, уже пора, - сказал Асеев. - Надеюсь, ты не злоупотребил?.. Шампанское - враг вахтенного офицера.
- Нет, командир, - Сомов-старший усмехнулся. - Ты ведь знаешь, при разгоне и торможении я не употребляю стимуляторов высшей нервной деятельности.
Калуца хмыкнул и мотнул головой. Асеев глянул на часы.
- Добро, - сказал он, - заступай на вахту, а я свяжусь с туером и перед отстыковкой тебя сменю... А ты, - продолжил он, обращаясь к Калуце, - не очень тут хвост распускай.
- Ну что ты, Ваня, - ты ведь меня знаешь!
- Конечно знаю. Шалунишка... Что мне не нравится - это та скорость, с которой вы спелись. Два часа - и полное взаимопонимание. Не суетись, Ричард. Давай все по порядку. Сначала одно, потом другое, а уж потом пятое и десятое.
Сказав это, Асеев повернулся и вышел из кают-компании.
- Вот видишь, - сказал Калуца. - И так всегда! Но он старше - приходится слушаться, иначе побьет...
- А что, бывало? - поинтересовался Сомов с некоторым ехидством.
Калуца выпятил губу.
- Ты его не знаешь - страшный человек. На два года меня старше - испортил все розовое детство.
- Так вы уже давно знаете друг друга?
- Да, скажем прямо, давненько...
Свои "эксперименты" Калуца начал сразу после выхода на траекторию и отстыковки туера, то есть после перехода в инерционную фазу полета. Раскрутка "Вавилова" обеспечила почти нормальную силу тяжести, так что жизнь на рейдере приобрела характер спокойный и размеренный.
Сомов познакомился со всеми членами экипажа, и его удивило, насколько точно люди были притерты друг к другу. Это был просто классический пример подбора людей для длительной экспедиции. Характеры были разные, но за прошедшие сутки полета Сомов не заметил никаких конфликтов или чего-нибудь даже отдаленно напоминавшего ссору, хотя взял на себя роль бойкого молодого человека, сующего нос во все дела. Так ему казалось проще. Роль эта была принята всеми, за исключением Асеева. Последний был подчеркнуто корректен в разговорах, серьезен и, как показалось Сомову после одной беседы, понял, что из себя представляет Сомов.
- Ты, мне кажется, поторопился с выводами, - сказал тогда Асеев. - А что касается Марса - это тоже Земля. Мы приближаемся к кризису - нужно менять стратегию освоения Солнечной системы. Но этот кризис будет преодолен, и все станет на свои места. Марс и Венера - это наша территория. Иное дело - Внеземелье.
