– Разумеется, моя бабушка ничего другого не могла носить.
Вернувшись в Уимблдон, Ева направилась в банк и предъявила выписанный ювелиром чек. Причитающуюся ей сумму Ева распорядилась перевести на недавно открытый счет в местном отделении банка «Барклайз». И ни Джон, ни мать ничего не узнали о том, что у нее открыт счет в банке. И никогда не узнают об этом. Когда она открыла наконец собственный салон, на фасаде дома была элегантная вывеска, на которой золотыми буквами было написано ее имя: «Ева Черни». Конечно, ей пришлось пойти на значительные расходы, но Ева была уверена, что уже через три месяца ее салон будет приносить немалую прибыль. Ева проделала за это время огромную работу. Она посетила все большие универсальные магазины в Вест-Энде, внимательно изучая все, что продавалось в отделах парфюмерии и косметики.
Но она дерзко мечтала о том, чтобы ее косметика заняла прочное место в лучшем из лучших универсальных магазинов Англии – в «Херродзе». Ева посетила несколько салонов красоты самых престижных парфюмерных фирм, и ее острый глаз подмечал каждую мелочь, которую она могла использовать. Ей понравилась идея подавать в салоне клиенткам чашечку кофе и легкий ленч на подносе. Она решила, что в ее салоне должны быть и маникюрши – так же, как в самых дорогих салонах. Еве удалось найти химическую лабораторию, где она заказала основу для кремов, составленных по ее старым рецептам, и продолжала экспериментировать до тех пор, пока результаты полностью не удовлетворили ее.
В помощницы себе Ева взяла молоденькую и симпатичную соседскую дочку – чтобы та подавала кофе, который Ева готовила сама, и маленькие сандвичи, завернутые в специальную бумагу, – с перламутрово-розовой семгой, ростбифом или паштетом из крабов, закупленных у хозяина соседнего магазинчика по имени Куллен. И вскоре салон «Ева Черни» стал местом, куда стремились попасть все женщины и для того, чтобы «сделать лицо» и привести в порядок кожу, и для того, чтобы провести время с удовольствием и в хорошем обществе.
К концу месяца доходы Евы позволили ей оплатить и помещение, и все остальные расходы. Маникюрше, которую она пригласила работать в салон, она платила на несколько центов больше, чем в других местах.
Ева была уже на шестом месяце беременности, но до сих пор ей удавалось держать свою свекровь в неведении. Ева поздно возвращалась домой, уставшая, она сразу же отправлялась в свою спальню, стараясь не попадаться на глаза Мэри Брент. Да и та не стремилась к общению с невесткой. К тому же у Евы почти не было живота, а свободная одежда, которую она с некоторых пор начала носить, полностью скрывала наметившуюся округлость.
