И вот наступил день, когда, выслушав последние новости «Радио Свободы», она начала готовиться к уходу. В Будапеште воцарилась анархия. «Сейчас – самое время», – трезво решила она. Целый день ушел на то, чтобы перекрасить волосы в скучный тускло-коричневый цвет и изменить внешность. Она густо напудрила лицо, провела другую линию бровей, по-другому выкрасила губы и в довершение напялила на себя очки, которые украла в доме у одного из своих клиентов. Ева потом сменила линзы на простые стекла. После этого она переоделась в простое платье, толстые чулки, уродливые туфли, а поверх накинула дешевое пальто ужасного серого цвета. После этого вряд ли кто мог узнать в ней прежнюю Еву.
В полночь Ева выскользнула из магазинчика, тщательно заперев его, чтобы на всякий случай иметь место для отступления. Ключ она запрятала в бутылке среди пустых коробок и бумаг. Но после тех сведений, которые передали по радио, Ева почти не сомневалась в том, что вряд ли вернется сюда.
Подхватив драгоценный саквояж с кремами, она двинулась навстречу своей судьбе. Двигаться приходилось очень медленно, поскольку саквояж был неподъемно тяжелым, Еве постоянно приходилось ставить его, чтобы передохнуть и помассировать занемевшие руки. Стараясь идти глухими дворами, по узким темным улочкам, не задерживаясь ни на минуту, она перешагивала через распростертые на тротуаре тела, проходила сквозь баррикады, мимо перевернутых трамваев и все еще пылающих танков. Переходя пустынную площадь, все еще хранившую запах порохового дыма после перестрелки, которая теперь слышалась в некотором отдалении, Ева задержалась ненадолго, чтобы всмотреться в темное лицо офицера секретной службы, подвешенного за лодыжки к ветке дерева. Это не был ее любовник. Но он мог с таким же успехом висеть где-нибудь на другом дереве. Одна за другой рвались нити, связывавшие ее с Родиной.
Ева не имела никаких известий и от Ласло уже больше недели. Но чувствовала, что с его стороны ее будущему ничто не грозит. Как бы там ни было, но Анна Фаркас должна исчезнуть с лица земли.
Подойдя к цели, она выждала некоторое время, чтобы убедиться, что может войти беспрепятственно. «Дюна-отель» все еще занимали корреспонденты с Запада. Она высматривала одного из них, которого знала. Их познакомила журналистка, которая была клиенткой Евы. Знакомство их перешло в легкий флирт, ничего другого Ева себе не позволила. Он называл ее на американский манер – косметичкой. Завидев корреспондента, она с рыданиями бросилась к нему на грудь. Сначала он даже не узнал ее. Еве пришлось назвать свое настоящее имя: «Это я, Анна Фаркас».
