Эта необычная услужливость только напомнила Люку об интересе Алена к девушке, и он вырвал у него из рук полотенце более резко, чем хотел.
– Ты хорошо играешь роль усердного слуги, – проворчал он.
– Простите, милорд. Желаете что-нибудь еще, милорд?
Люк обмотал влажное полотенце вокруг бедер.
– Да. Прикуй пленницу к кровати и брось для нее на пол несколько шкур. Я хочу вздремнуть до утра, не опасаясь, что ночью мне перережут горло.
В глазах Алена вспыхнуло удивление.
– Как прикажете, милорд.
Он быстро исполнил приказание, поставив Кору на ноги и обмотав вокруг ее талии длинную цепь, свободный конец которой прикрепил к прочной дубовой ножке кровати.
А Люк выпил вина и тут же налил себе еще, с озабоченным видом раздумывая над чем-то. Закончив, Ален взглянул на него, и Люк устало указал ему на дверь.
– Пойди отдохни хорошенько. И поплотнее закрой за собой дверь.
– Спокойной ночи, милорд. – Ален прошел через комнату, но у порога обернулся. – И приятных снов.
Он неловко перешагнул через порог; дверь со стуком захлопнулась за ним.
Люк взглянул на шкуры, брошенные на пол у кровати. Кора зарылась в них так, что снаружи виднелись только ее светлые волосы, и лежала тихо, точно уснула.
Люк налил себе еще вина, чтобы согреться основательней, но не настолько много, чтобы опьянеть. Подобно королю Вильгельму, он не питал слабости к крепким напиткам и не любил терять над собой контроль благодаря действию спиртного.
Рядом с кувшином Ален положил для него пергамент и письменные принадлежности, но Люк чувствовал себя слишком усталым, чтобы заняться отчетом о событиях этого дня. Пожалуй, лучше позвать утром писца, дав ему все необходимые сведения, а самому начать готовиться к отъезду. Страшная усталость одолела Люком. Вино расслабляющим теплом растеклось по жилам, и собственное тело уже не слушалось его.
Сняв с талии мокрое полотенце, Люк отбросил его в сторону и замер, повернувшись к постели. Кора не лежала теперь, а сидела на груде шкур, молча наблюдая за ним. Когда он повернулся, она привстала на колени, слабо звякнув цепью. Девушка была полностью обнаженной, и тусклый свет освещал ее тело, окрашивая в золотисто-розовые тона.
Как завороженный, Люк остолбенело уставился на нее. Ее упругие груди горделиво выступали вперед, а золотистый треугольник между сомкнутыми девичьими бедрами казался просто сгустившейся тенью. Она была так красива и желанна, что его охватило непреодолимое желание припасть к ее высоким грудям, увенчанным розовыми сосками, и подразнить эти соблазнительные бутоны языком… Несмотря на свою наготу и холод, царящий в комнате, Люк почувствовал, что ему стало жарко.
