— Почему же? — с оттенком презрения спросил Дидерик.
— Потому что девственницы по-прежнему ищут Врета Йоара Ионссона, а также его сына. Но прежде всего — Йоара. Разве могут духи знать, что человек этот умер несколько столетий назад? Они продолжают искать его. Они преисполнены жаждой мести. Особенно жестока Майт, а также ее сестры. Да и остальные девушки, принесенные в жертву, тоже никак не могут обрести покой. Больше об этом говорить не стоит.
— Но ведь они же не могут убивать живого человека?
— Нет, они не убивают людей, они только сводят их с ума, так что те уже не могут выбраться из леса.
— И такие случаи уже были? Кто-нибудь пропадал в лесу?
— Не знаю. Все это только предание. Но мы, во всяком случае, туда не ходим.
Вздохнув, господин Натан сказал:
— Должен сказать, это очень уж подробное и прозаическое предание. Откуда могут быть известны все эти детали? В особенности, если человек там никогда не бывал. Или если никто не возвращался оттуда живым.
— Да, — раздраженно ответил крестьянин. — Следует исходить из того, что на протяжении столетий предание это обрастало всякими подробностями.
— Наверняка, — кисло заметил Дидерик. — Ну, что, мои попутчики? Вы очень напуганы тем, что услышали?
— Лично я — нет, — сказал священник. — Со мною мой Бог.
— А ты, Хавгрим? Что молчишь? Молодой человек покачал головой.
— Прекрасно, — сказал Дидерик Сверд. — Спасибо за приятную беседу, дорогой селянин! Ты отменный рассказчик! Но мы не станем возвращаться назад в Моору. Рано утром мы отправимся напрямик в Херьедален.
Крестьянин вздохнул.
— Я понимаю, что не могу удерживать вас. Ладно, наша пастушка покажет вам дорогу на первом отрезке пути. Никто не знает лес лучше нее, и она никогда не бывала заколдованной. Мать, приведи-ка ее!
— Пастушка? Маленькая девочка? — с восторгом произнес Дидерик. — Хорошее общество для полного жизненных сил мужчины!
Крестьянин ничего на это не ответил, ожидая, когда жена приведет пастушку.
И когда Дидерик Сверд увидел ее, у него отвисла челюсть. Это было вовсе не то, что требовалось мужчине его калибра! Ей было уже под шестьдесят. Костлявая, морщинистая, изможденная постоянными заботами о скотине в кишащих дикими зверями лесах.
— Это Барбро, — сказал крестьянин. — Я понимаю, что вы ожидали увидеть молоденькую пастушку, но Барбро всю жизнь звали пастушкой, потому что она выросла без родителей и так и осталась одинокой с тех самых пор, как поселилась во дворе у моего отца. Ты уверена в том, что можешь провести этих господ на безопасном расстоянии мимо Варгабю, чтобы они дальше пошли напрямик к Лилльхердалу и Свегу, Барбро?
