– О, прости! Могу понять, как ты ненавидишь его.
– Я не из тех, кто ненавидит. Мне просто становится грустно.
Если бы она только могла взять его за руку, чтобы выразить свою симпатию, но она не осмелилась На тропинке было к тому же слишком тесно, и он делал такие большие шаги, что она едва поспевала за ним.
Она хотела спросить его о множестве вещей, особенно о «господине Педере», но было совершенно очевидно, что Линде-Лу не нравилось говорить об этом человеке. Вместо этого она выбрала что-то более нейтральное.
– А правда, что прядь твоих волос поседела за один день? Как в песне?
– Да нет. Это наследственное. У моей матери тоже была такая прядка.
– А ты знаешь, откуда Ларс Севальдсен узнал твою историю? Что даже смог написать об этом балладу?
Линде-Лу остановился и повернулся к ней, по-прежнему мягко улыбаясь.
– Сейчас ты хочешь знать больше, чем я могу ответить. Я только однажды слышал, как какая-то девушка пела эту балладу. Больше я ничего не знаю.
Но ведь где-то же Ларс Севальдсен должен был узнать эту историю. Может быть, в соседнем приходе. Там, где Криста сейчас и находилась.
– Девушка? – спросила она, внезапно загрустив отчего-то.
– Меня она не видела.
Она выпалила совершенно необдуманно.
– Но ты ее видел? Она была красивая? Он откинул голову и расхохотался.
– Ей было лет восемь.
Ой, как стыдно! До чего же глупо, что она спросила! Криста тоже рассмеялась, от всего сердца, но потом вздохнула. Этот парень волновал ее. И она ужасно боялась, что вот-вот безнадежно влюбится в него.
«А почему нет? – думала она упрямо, идя за ним и глядя на его великолепную спину, – Франк хочет силой выдать меня за Абеля Гарда, а Абель относится ко мне с заботливой собачьей преданностью. Франк никогда не примет такого бедняка, как Линде-Лу. Он будет утверждать, что парень просто соблазнился домом и деньгами.
А Линде-Лу меньше всего думает об этом.
Но я могу стать кем-то для этого парня. Я смогу что-то значить для него в его одиноком мире. Мы думаем одинаково, мы чувствуем этот непосредственный контакт между нами, и мне кажется, я ему нравлюсь».
– Сколько тебе лет, Криста? Неужели и он читает ее мысли?
– Семнадцать. Скоро восемнадцать. А тебе? Он остановился, но не обернулся. Задумался.
– Точно не знаю, – засмеялся он. – Думаю, что двадцать два.
– Ты выглядишь моложе. Но это вполне возможно. Этот «господин Педер» исчез как раз перед тем, как Франк – да, это тот, кто считает себя моим отцом – и я переехали сюда из Осло. А это было пять лет тому назад. Тогда, значит, тебе было лет семнадцать, когда произошел этот… кошмар с твоими младшими братом и сестрой.
