Но случилось это довольно давно.
– Ой! Ну и луна, – прошептала Криста, глаза ее восхищенно сияли. – Колдовство, колдовская ночь, как будто все злые силы сговорились!
Она стояла у окна, наблюдая удивительное явление природы – совершенный лунный венец. Рассеянный венок света всех цветов радуги вокруг такого же бледного и мистического диска луны.
Криста была самой романтичной из всех потомков Людей Льда. Она жила в мире мифов и добрых, хороших людей, которые встречались ей в действительности. Ни в одном живом существе она никогда не видела ничего дурного. Дурное она оставляла загадочным созданиям, населяющим тот мир, который нам, людям, неведом.
Все женщины, начиная от Анны-Марии – по прямой линии – ее дочь Сага, внучка Саги Ванья и ее дочь Криста были удивительно похожи. Слабые, красивые и нежные женщины с темными гладкими волосами, подвижной фигуркой и печальными мыслями. А Криста была к тому же не только самой романтичной, но и самой красивой. И наиболее наивной. И если бы она не была осторожна, то легко могла бы стать для бессовестных людей беззащитной добычей.
Все они были именно такими женщинами, которые привлекают к себе внимание суровых и сильных мужчин.
– Криста?
Слабый, извиняющийся старческий мужской голос мягко проник в ее сознание.
Лишь через пару минут внимание ее переключилось с луны – там, на небосводе. В этот вечер луна казалась больной. Она словно дрожала. А закрывавшая ее дымка делала луну почти волшебной. Она пугала и словно бы предостерегала, думала Криста.
Колдовская ночь.
«Как будто луна хочет мне что-то сказать», – подумала она как всегда романтично, и в тот же миг из соседней комнаты раздалось столь же смиренное, сколь и настойчивое «Криста!».
Она неохотно отвернулась от окна, ведь ей показалось, что между ней и луной установился такой прекрасный контакт, и вошла в столовую. Кристе и в голову не могло прийти сказать. «А сейчас-то тебе что надо?» У нее никогда не появлялись подобные мысли, это вообще было не в ее стиле.
– Да, папа, что случилось?
Франк Монсен сидел в кресле, ноги его были накрыты пледом. На бледном лице краснел нос – как будто от того, что он хронически мерз. И он казался таким старым, что больше был похож на ее деда, чем на отца.
– Могу ли я тебя попросить налить мне кофе погорячее? Ужасно не хочется тебя беспокоить, но…
– Конечно, – вежливо сказала она и принесла кофейник.
Рука с выступающими венами, дрожа, потянулась за чашкой.
– Спасибо, моя дорогая, какая же ты заботливая! Что бы я делал без тебя, мое прекрасное дитя?
