— Да, а я — тот самый медиум, который должен передать это послание живущим на земле людям.
— И что же в этом послании? Экзальтация была налицо.
— Его величество просит нас хранить мир на земле и не загрязнять окружающую среду.
— Чтобы уяснить это, так ли уж обязательно обращаться к Людовику Четырнадцатому? Он говорит по-французски?
Она растерялась.
— Мне это как-то не приходило в голову. Наверное, нет, ведь я по-французски не говорю, знаю только несколько расхожих фраз, но я отлично его понимаю. Видите ли, в прошлой жизни я была мадам Помпадур.
«Стало быть, Людовик Четырнадцатый удобства ради общается с мадам по-норвежски», — подумал Натаниель. А вслух произнес:
— Своего рода телепатия, да?
Фру Карлберг восхищенно кивнула. Натаниель видел, что Тува горит желанием вступить в разговор, но пресек все ее попытки. Тува была слишком непредсказуема.
Только почему этот пустяковый случай так ее заинтересовал?
Натаниель пребывал в некоторой нерешительности, он же ведь не врач, не психолог, и хотя диагноз был ясен — самовнушение, он не знал толком, как помочь этой живой, симпатичной женщине разорвать сей порочный круг. Сказать напрямую, что все это выдумки, было бы жестоко, она действительно верила в свои медиумические способности. А беседа с Карлбергом ничего не даст, — что может понять этот грубый, бесчувственный человек? И тут Натаниеля осенила догадка, и как выяснилось, счастливая догадка. Наделенная столь живым воображением, фру Карлберг несомненно должна иметь способности к сочинительству!
А как же! Фру Карлберг воодушевилась и показала ему отрывки из коротких рассказов, так сказать, сиюминутные зарисовки.
— Замечательно! — одобрил Натаниель, просмотрев их. — У вас редкая наблюдательность, фру Карлберг, и хороший слог. Вот они, ваши путеводные вехи.
Лицо ее просияло. Он посоветовал начать с малого, быть может, с заметок в местной газете, рассказа… Не стоит показывать это мужу, прежде чем что-либо примут к печати, — критика со стороны непосвященных нередко обескураживает тонко чувствующих людей. Она кивала, полная воодушевления и доверия к его словам.
Ну а что касается короля Людовика…
Фру Карлберг охотно согласилась на то, чтобы Натаниель, как он выразился, «упрочил этот контакт». Облокотившись на стол, она закрыла глаза и доверчиво протянула ему обе руки. Мысленно попросив у нее с Людовиком прощения за преступление против его величества, которое он намеревается совершить, Натаниель сосредоточился и создал образ престарелого прожигателя жизни, до смешного самодовольного и кокетливого, с бледно-желтым лицом, гнилыми зубами и взлохмаченным, сильно напудренным париком, от которого вдобавок еще и дурно пахло.
