На другой вечер граф не приходил к Марине. Она умоляла мать разрешить ей спать у нее в спальне, но это могло разгневать отца и Хильдегард пришлось ответить Марине отказом. Отец уже несколько раз бил Марину, и Хильдегард была не в силах пережить эти побои еще раз.
Но оружейная палата оказалась только началом. Через несколько вечеров граф снова явился к Марине.
— Нет! Нет! — в отчаянии закричала она.
— Тс-с-с, девчонка! Хочешь, чтобы палач пришел и увел твою мать? — прошептал граф. — Но я умею молчать. Не бойся, ничего с тобой не случится, только лежи тихо.
— Я хочу к маме.
— Она спит. Весь дворец спит. Лежи спокойно, это не страшно. Я только немного поглажу тебя.
Все человечество словно отвернулось от Марины, она дрожала от ужаса, не смея пошевелиться, а граф сунул руку под одеяло и стал щупать ее грудь, при этом он сладострастно сопел.
— Пожалуйста, не надо, — молила Марина.
— Хорошо, хорошо, если тебе это не нравится, — сказал он сладким голосом. — Желание моей маленькой куколки — для меня закон.
И его жирные пальцы скользнули вниз по ее телу к самому сокровенному месту! Марина громко закричала от унижения и страха. Тогда он ударил ее по руке и ушел.
Это воспоминание было таким мучительным, что Марина зажала уши руками, пытаясь отогнать его. Но это было выше ее сил.
Хильдегард очнулась от гула голосов, вокруг нее толпились люди. Они с трудом сдерживали любопытство… Где она, что с ней случилось?
— Она умерла, — сказал кто-то в задних рядах. Эти слова, как ножом, резанули Хильдегард по сердцу.
Говорившему ответил мягкий мужской голос:
— Пожалуйста, не говорите при больной о том, чего не понимаете!
Хильдегард так понравился этот голос, что слезы, вызванные жестокими словами, превратились в слезы благодарности.
Несколько сильных рук подняли ее. Она пыталась помешать им, сказать, что у нее задерется юбка, и она будет выглядеть смешно. Однако произнести этого не смогла. Итак, то, чего она боялась больше всего, случилось — она упала в обморок на глазах у всех.
— Где ее муж, где герцог Йохум? — крикнул кто-то, и Хильдегард узнала голос королевы.
— Удалился куда-то с фрекен Лотти, — холодно произнес женский голос.
— Неужели вы не видите, что она уже очнулась? К чему такая жестокость? — сделал замечание мужской голос, уже ставший для Хильдегард дорогим.
— Я не намерена выслушивать замечания от какого-то телохранителя! — возразил все тот же недобрый женский голос.
Телохранитель? Так это он!
