Женщины зашептались:
— Только доктор Вольден может быть таким внимательным к своим пациентам!
— Да, мне он помог пристроить на время детей…
— Так куда же ты собираешься ехать? — повторил Кристоффер.
— Мне некуда ехать, — еле слышно ответила она. — Мне пришлось покинуть дом, я не имею больше права на проживание в Свельтене. Я хотела отправиться за помощью к соседям, потому что плохо себя чувствовала. Мне просто нужно было добраться до людей, я была так напугана…
Он кивнул.
— И что же ты собираешься делать теперь? Вид у нее был жалкий.
— Я… не знаю. Из Америки мне не пишут. Когда я была еще ребенком, они много раз говорили мне, что я смогу приехать к ним туда. Но теперь они, наверное, так не думают.
Марит отвернулась.
Кристоффер не знал, что ей сказать.
— Но что бы тебе хотелось, если не считать поездки в Америку?
Она снова посмотрела на него.
— Мне хотелось бы работать. Но я не знаю, где. Я ничего не умею. Мне негде жить. Я не осмеливаюсь разговаривать с людьми, не осмеливаюсь ни о чем их спрашивать.
— Лично мне кажется, что ты весьма говорлива, — заметил он.
Она тут же загорелась от его слов, что было ей явно во вред.
— Да, но это только с вами, доктор! Вы такой добрый.
— Ну, ну, — улыбнулся он. Немного поразмыслив, он сказал:
— Что ты скажешь на то, чтобы работать здесь, в больнице? Вопрос с жильем мы легко уладим, если ты сможешь выполнять самые простые обязанности. Но, конечно же, это будет тяжелая работа: мыть полы и все такое…
Что он такое говорит? Предлагает Марит ту же самую работу, в которой отказал Лизе-Мерете? Да, именно так: он отказал своей возлюбленной в ее просьбе поработать в больнице и предложил эту работу другой!
Впрочем, здесь была разница. Дело было в самом характере работы и в том, что Марит действительно нужна была эта работа. И даже не столько сама работа, сколько сознание того, что у нее есть какое-то будущее. Это было необходимо для ее выздоровления. Теперь в нем заговорил врач. К тому же этот молодой отпрыск рода Людей Льда был психологом.
На глазах у Марит появились слезы счастья.
— Я буду работать день и ночь, лишь бы мне только позволили!
— Это дневная работа, — с улыбкой ответил он и встал. — А теперь тебе надо просто выздоравливать и набираться сил, остальное я устрою. Тебе нравится здесь?
— О, да! Здесь все такие добрые. Я поговорила сегодня немного с моими соседками по палате. Они такие приветливые.
Кристоффер огляделся по сторонам, встречая доброжелательные улыбки слушающих их разговор женщин.
