— Были осложнения… — пробормотал Кристоффер, торопливо пожимая руку Лизе-Мерете.
— Осложнения? Это может стоить жизни моему сыну!
— Вряд ли. Мне только что сообщили о его состоянии. Оно удовлетворительно. Я только выпью чашечку кофе и…
— Кофе? Может быть, ты собираешься еще и поесть?
— Мне это необходимо, я не спал всю ночь. Стиснув зубы, советник сказал:
— Постарайся, чтобы у Бернта не было никаких осложнений. Иначе тебе придется искать себе работу в другом месте.
— Отец, не надо!
— Помолчи, Лиза-Мерета! Я не встречал еще более небрежного человека, чем этот Кристоффер!
Уйдя в комнату для посетителей, он так хлопнул дверью, что разбудил больных в палатах.
— Не обращай внимания на отца, — мягко сказала Лиза-Мерета. — Он просто вне себя из-за тревоги за Бернта.
— Я хорошо понимаю это, — ответил он, быстро улыбнувшись ей.
Отбросив прядь волос с его лба, она сказала:
— С твоей стороны было тоже очень глупо заниматься сначала тем человеком. Я имею в виду эту женщину с хутора.
— Лиза-Мерета, это на тебя не похоже! Ты всегда была такой понятливой. Эта женщина жила в аду целых двадцать лет. И она заслужила, чтобы с ней обращались как с полноценным человеком.
— И именно ты должен так относиться к ней? В ее мягком голосе снова послышался скрытый холод.
— Я и все те, кто спас ее, именно так и относились к ней. Двое детей нашли ее, сломленную и поверженную голодом и болезнью, возле скал.
— Захватывающая история, — сказала Лиза-Мерета, отходя от него на шаг. Но она тут же вернулась к нему. — Кристоффер, я так горжусь тобой! Все говорят, что я отхватила самого привлекательного в городе парня!
Ее слова озадачили его.
— Мне пора, дорогая, — сказал он. — Скажи своему отцу, что через несколько минут Бернт будет лежать на операционном столе!
Она бегло и заученно поцеловала его, и у него потеплело на сердце, когда он покинул ее.
Переломы ног у Бернта Густавсена оказались более сложными, чем предполагалось, и операция заняла много времени. Кристоффер был способным и ответственным хирургом, но звезд с неба не хватал. Самое главное, на него всегда можно было положиться.
Кристоффер с тревогой думал о том, что Бернт Густавсен слишком долго ожидал операции. Состояние его ран вызывало у него озабоченность. И если началось заражение, ничего поделать уже было нельзя. В их распоряжении был только йод.
Он хорошо знал Бернта. Младшему брату Лизы-Мереты было восемнадцать лет, и в детстве, как говорили, он был бестолковым учеником. Кристоффер не мог утверждать, что с возрастом парень поумнел. Избалованный родителями, он вел праздный образ жизни, таскался по ночным заведениям, не раз попадал в полицию за пьянство. Разбить вдребезги автомобиль приятеля — это было в его стиле.
