Сидя в тюрьме, он часто думал о той уродливой броши. Она стала его путеводной звездой, с ней были связаны его самые заветные мечты. Он хотел продать ее и на эти деньги зажить.
Пробраться в Уонтонз-Блаш так, чтобы об этом не догадался отец, не представляло труда. Рейн просто присоединился к слугам, ждавшим кареты своих хозяев. Он подхватил чей-то сундук, взвалил его на плечо, вошел вслед за лакеем в замок, а потом поднялся по лестнице наверх. Там он бросил свою ношу и скрылся в комнате матери, предполагая, что меньше чем через час все будет проделано.
Но его план дал сбой. Здесь все изменилось, и ни одной маминой вещи не сохранилось.
С тех пор он без устали обыскивал замок.
Верхние этажи восточного фасада, которые и четыре года назад почти не использовались, теперь были полностью заброшены, превратились в склад. И в какой склад! Если последняя неделя и дала что-то Рейну, так это возможность заново оценить того демона, который владел его отцом. Он никогда еще не сталкивался со столь ярким доказательством человеческой жадности. Замок был буквально набит мебелью, сундуками, ящиками. И какая же здесь была фантастическая смесь ценных вещей и хлама!
Ничто не выбрасывалось. Человек мог бы потратить жизнь, перебирая эти обломки и ошметки, сокровища и мусор, накопленные десятком поколений, в поисках одной маленькой восточной коробки.
Но у него не было выбора. У него не было ни денег, ни ремесла, ни прошлого, ни будущего. Он не мог или, скорее, не хотел обращаться к отцу. Карр считал, что его младший сын гниет во французской тюрьме, и пусть себе считает дальше…
Рейн сплел пальцы на животе и уперся подбородком в грудь, размышляя. Все осложнилось.
Фейвор Макларен.
Он улыбнулся. Как все-таки странно… Надо же было, чтобы именно эта девушка, а не какая другая освободила его, сама того не желая.
Рейн вспомнил день, когда девять лет назад долговязая девчонка спасла ему жизнь. Тогда никто из домашних Карра не удосужился узнать имя спасительницы. А он узнал… только узнал несколько месяцев спустя, после того как его раны зажили. Девочка к тому времени куда-то исчезла.
…Рейн закрыл глаза. Вкус отличного портвейна не смог заглушить на его губах тонкий привкус ее губ. Если бы ее звали Сэл, Пег или Энн, он мог бы сделать именно то, в чем она его заподозрила.
Только она ошибалась в одном: он сделал бы это не из чувства мести.
Его предавали и использовали столько раз, что ее маленькое предательство даже не появилось в его списке самых крупных обид. Забавно, что Фейвор остро ощущала свою вину. Его поздравления святым сестрам.
