— Что ж, молись, — сухо сказал Доминик. — Да и я постараюсь, чтобы на твоей нежной шкуре осталось как можно меньше царапин. Как тебя зовут?
— Фольке, господин лейтенант.
Доминик повернулся к добродушному толстяку.
— А ты почему остался со мной?
— Думал, что вам от меня какой ни на есть прок будет, господин лейтенант, — не моргнув глазом ответил толстяк.
— Спасибо тебе. Как тебя зовут?
— Йенс, господин лейтенант.
Двое других лежали, подперев голову рукой, и ждали, когда до них дойдет очередь отвечать на вопрос Доминика.
Сердцеед, усмехаясь, ответил, что слыхал, будто девушки в Смоланде славятся своей красотой. Они и в Сконе недурны, только уж чересчур недоступны, в этом он убедился на собственном опыте. Этого солдата звали Ёте.
Солдата, который знал все на свете, звали Кристоффер. Доминик немало удивился, когда Кристоффер сказал, что открытому бою в составе целого войска он предпочитает рискованную встречу с врагом один на один, когда требуется проявлять выдержку и смекалку. Вот обвести вольных стрелков вокруг пальца — это задача по нем, после такой победы он может высоко носить голову.
«Только сперва ее надо сохранить, — горько подумал Доминик.
Он почувствовал неприязнь к этому солдату. Подобные люди встречались ему среди солдат и раньше. Они любили воинское ремесло, потому что оно было связано с жестокостью и насилием, и всегда были беспощадны к врагу.
— Ну, а ты? — окликнул он тщедушного солдата, лежавшего поодаль.
Солдат не ответил.
— Да он спит, — сказал Ёте-сердцеед. — Его зовут Эгон, он совсем недавно прибыл в крепость, мы про него мало что знаем. Говорят, будто у него дома осталось трое детей.
«У такого-то? — подумал Доминик с удивлением. — И когда это он успел?»
Однако Виллему не спала. Она просто не смела рта раскрыть, боясь, что голос и норвежский выговор выдадут ее. Она собиралась открыться Доминику позже, когда они останутся наедине, надеясь, что тогда его гнев за ее безрассудное поведение будет не столь силен.
Кроме того, Виллему побаивалась солдата с красивыми жадными глазами. Если он узнает, что она женщина, ей покоя не будет от его домогательств. Чары его были для нее не опасны, но ее страшила необходимость постоянно отбивать атаки назойливого ухажера.
Виллему больше по душе был добряк Йене. Ей всегда нравились такие люди, хотя многие, она знала, посмеиваются над ними.
О двух других солдатах у Виллему еще не было определенного мнения. Она провела бок о бок с ними весь день, но ведь они не сходили с лошадей.
