У него за спиной, в камине, громко стрельнуло, и Митя непроизвольно дернулся.
Ох!
Экран качнулся, грохнулся на пол, и взорам обернувшихся политиков предстал малый отрок с выпученными от ужаса глазами.
— Impossibile! — пробормотал Метастазио. — Откуда он здесь?
Стало быть, про Данилу побежденный Пикин ему рассказал, а про Митридата нет. Получается, что капитан-поручик не вовсе пропащий?
— Это Митюша, воспитанник племянницы, — успокоил петербуржца хозяин. — Он совсем еще дитя, не тревожьтесь. Затеялся в прятки играть. Ступай, душа моя, побегай в ином месте. Видишь, мы с этим господином…
Итальянец проворно вскочил, двинулся к Мите.
— А-а!!!
Захлебнувшись криком, рыцарь Митридат припустил вдоль стены, пулей вылетел за дверь.
Сам не помнил, как пробежал длинной анфиладой. Ворвался в библиотеку с воплем:
— Данила! Он меня видел!
Фондорин и Павлина, сидевшие на канапе бок о бок, оглянулись.
— Кто? — рассеянно спросил Данила, и вид у него был такой, будто он не сразу узнал своего юного друга.
— Метастазио! Он хотел меня схватить! Он такой, он не отступится! И князь Давыд Петровича оплел, интриган! Mon Dieu, je suis perdu!.[4]
Графиня пронзительно завизжала, испуганно глядя на Митридата.
Он хотел приблизиться к ней, но она заверещала еще пуще, замахала руками.
— Минуту, друг мой! — сказал ему Данила. — Это истерика. Ваше неожиданное красноречие напугало Павлину Аникитишну. Сейчас, сейчас. Есть одно средство…
Он звонко шлепнул графиню по щеке, и она тут же смолкла, ошеломленно глядя уже не на Митю, а на обидчика. Ее ротик задрожал, но прежде, чем из него исторгся новый вопль, Данила наклонился и поцеловал — сначала ушибленное место, а затем и губы, лишив их возможности производить дальнейший шум.
Средство, действительно, оказалось удачным. Рука графини немного пометалась в воздухе, потом опустилась Даниле на плечо и осталась там.
— Ну вот, — сказал он, высвобождаясь (причем не без усилия, потому что к первой ручке, обхватившей его за плечи, присоединилась вторая). — А теперь, Павлина Аникитишна, я всё вам объясню.
И объяснил — доходчиво и недлинно: и про необычайные Митридатовы способности, и про его деликатность, понудившую образованного отрока прикидываться младенцем. Рассказал и о Митином петербуржском взлете, и о вынужденном бегстве. Не стал лишь касаться истории с ядом, сказав только:
— По случайности Дмитрий стал очевидцем одной каверзы, затеянной Фаворитовым секретарем. Подробностей, ma chere amie, вам лучше не ведать, ибо в подобных делах осведомленность бывает губительной. Вам довольно знать, что Метастазио намерен во что бы то ни стало истребить опасного свидетеля. И Дмитрий прав: этот господин ни перед чем не остановится. Судя по тому, что он назвал меня мертвецом, — Данила невесело усмехнулся, — на меня у славного итальянца тоже имеются виды. Если так, то защитить мальчика будет некому. Нужно бежать из Москвы, другого выхода я не вижу.
