Инга взяла с письменного стола фотокарточку в рамке. Снимок был старый, черно-белый. Судя по белому фартуку, увеличенный с выпускной фотографии.
Не такая уж десятиклассница Конюхова была и красотка. Обычное девичье личико. Правда, не кукольное, как теперь, а живое.
За разглядыванием карточки Нику и застал хозяин.
— А, — сказал он. — Реминисценции?
Отобрал у Инги недопитый бокал.
— Всё, милая, всё. Больше не пей. И плакать не надо. — Наклонился, снял с ее лица губами слезу. — Пора ехать.
Она всхлипнула, поцеловала ему руку, а Фандорин с грустью подумал: какая сильная, долгая была любовь, но и она кончилась. Сначала любил он — год за годом, без надежды на взаимность. Теперь любит она, и тоже безответно. Очевидно, Куценко из того разряда людей, которые, добившись поставленной цели, теряют к ней интерес. Разве Мират Виленович виноват в том, что у него такое устройство? Внешне ведет себя безупречно, спасибо и на том.
— Николай Александрович, ваш саквояж уложен. Мира и охранники ждут в подвале. Спасибо вам.
Куценко пожал Фандорину руку — крепко, да еще сверху прикрыл другой рукой.
— Ну, с Богом.
Подземным ходом шли так: впереди охранник, потом Николас с девочкой, потом второй охранник. Туннель был бетонный, с тусклыми лампочками под потолком, ничего романтического. Незаменимая вещь для жилища олигарха, молодец Павел Лукьянович.
Мира переоделась в джинсовый комбинезон и куртку, повязала голову банданой и в этом наряде казалась совсем ребенком. Была она притихшая, напуганная, всё жалась к Фандорину, так что пришлось обнять ее за худенькое плечо.
Так они прошли метров двести или, может, триста и оказались перед низенькой металлической дверью с рулеобразной ручкой.
Первый охранник повернул колесико, выглянул в темноту. Подождал, прислушался, махнул рукой: можно.
После электрического света, даже такого слабого, ночь показалась Николасу не правдоподобно черной — ни огонька вдали, ни звездочки в небе.
Пахло холодной водой, сухими травами, пылью.
— Фонарь включать не буду, — шепнул охранник. — Сейчас глаза привыкнут, спустимся к причалу. Дверь закройте, свет!
Щелкнул металл. Николас оглянулся и не увидел никакой двери — во мраке проглядывал только крутой склон, покрытый дерном.
Выход из туннеля был закамуфлирован безупречно.
— Саня, спускайся пер… — начал говорить тот же охранник, но в темноте что-то чмокнуло, и он поперхнулся.
Голова его бешено дернулась назад, потянула за собой тело, и оно повалилось на прибрежный песок.
