Начало его конца
Смерть витала и над Хлебниковым. Война и революция оставили его в живых, но ненадолго. Думаю, такой человек, как он, в подобных условиях теоретически не мог долго прожить. Сам он писал: "Вступил в брачные узы со Смертью и, таким образом, женат". Дед Хлебникова умер в Иерусалиме, дядя эмигрировал в Новую Зеландию. Генетическая тяга к дороге была у него в крови, как у Пушкина. Социальная буря закрутила его: казармы, баржи, психушки, товарняк, госпиталя. Он метался, объявляясь то в Петербурге, то в Москве, то в Баку, то в Астрахани, то в Харькове. Хулиганил: звонил в Зимний дворец и материл Керенского. А затем хвастался перед приятелями, -- иначе, если никто не узнает, какой резон в подобных забавах? "Человеком вне быта" назвал Хлебникова его биограф Степанов.
В 1918 году Хлебников с поэтом Дмитрием Петровским сочинили "Декларацию творцов", с которой обратились в Совнарком, заявляя, что "все творцы: поэты, художники, изобретатели -- должны быть объявлены вне нации, государства и обычных законов. Им должно быть предоставлено право бесплатного проезда по железным дорогам и выезд за пределы Республики во все государства мира. Поэты должны бродить и петь". Тогда за мечты еще не сажали. А в реальности Хлебников видит и описывает покойницкую, в которую свозят трупы погибших во время революционной заварухи в Москве. "Первая заглавная буква новых дней свободы, -- пишет он, -- так часто пишется чернилами смерти". От этой его мысли и сегодня поеживаешься.
Из голодной Москвы он метнулся в Харьков, где жил его приятель Григорий Петников и семейство Синяковых. Хлебников уже послужил в армии Красной, которая вошла в Персию, пытаясь сделать там революцию. Числясь при охране штаба, лежал он целые дни на берегу моря да купался. А потом и вовсе отстал от отряда. Догнал он своих через месяц, вволю нагулявшись и возвратясь в Баку. Как вспоминал Маяковский, Хлебников вернулся из Персии "в вагоне эпилептиков, надорванный и ободранный, в одном больничном халате".
В город вошли белые, начался набор в их армию. Перед тем как забрать Хлебникова в солдаты, его направили в психиатрическую больницу. Из нее он пишет Петникову: "Пользуйтесь редким случаем и пришлите конверты, бумагу, курение, и хлеба, и картофель". А через полгода сообщал О.М.Брику: "В общем, в лазаретах, спасаясь от воинской повинности белых и болея тифом, я пролежал 4 месяца! Ужас!".
Рита Райт вспоминала, как увидела неприкаянного, оборванного, всегда голодного поэта и как из ненужных парусиновых занавесок она с подругой шила ему брюки. Он был обрит после двух сыпных тифов. В апреле 20-го Есенин и Мариенгоф приехали в Харьков выступать и согласились совершить на сцене ритуал посвящения Хлебникова в Председатели земного шара. Лишь к концу этого обряда босой Хлебников, на которого напялили шутовскую белую рясу, понял, что коллеги устроили балаган на потеху публике. А он-то полагал, что это серьезно, и ужасно расстроился.
