I
Недавно рецензент довольно жёлчный
Мне говорил: «Какая тьма певцов
В наш грубый век практических дельцов!
Баллад, поэм, сонетов гул немолчный
Стоит кругом, как летом комаров
Унылое жужжанье!..» В самом деле,
Нам, наконец, поэты надоели.
II
Кто не рифмует?.. Целая гора
Стихов нелепых. Нынче все — поэты:
Военные, студенты, доктора,
Телеграфисты, барышни, кадеты,
Отцы семейств, юристы… Нам вчера
В редакцию товарищ прокурора
Прислал тетрадь рифмованного вздора.
III
И все они лишь об одном поют:
Как тяжело им жить на белом свете, —
И все страдают, плачут, мир клянут,
Бессильные, капризные, как дети,
(Их пессимистами у нас зовут), —
Повсюду жалобы: «искусство пало».
Поэтов тьма — поэзии не стало.
IV
Нам скорбь приятна: все мы влюблены
В свою печаль и собственным напевам,
Слезам, тоске, всему, чем мы полны,
Уж слишком много придаем цены —
А жизнь для нас противна. Старым девам
Лет под сорок прилична эта грусть…
Но, Боже мой, мы знаем наизусть
V
Сердец разбитых стоны и признанья.
Нам, наконец, чувствительная ложь
И Надсону плохие подражанья
Наскучили!.. Как Надсон ни хорош,
А с ним одним недалеко уйдешь.
Порой стихи у нас по форме дивны,
Но все-таки мы слишком субъективны.
VI
О, кто найдет для музы новый путь,
Кто сделает искусство не забавой,
А подвигом, кто даст нам отдохнуть
На красоте спокойной, величавой,
Кто в дряхлый мир сумеет жизнь вдохнуть,
Кто воскресит твои живые струны,
Наш царь, наш бог, учитель вечно юный,
VII
Счастливый Пушкин? Да, в ужасный век
Сумел ты быть свободным и счастливым.
И ты страданья знал, каких вовек
Не знали мы, но умер горделивым
И не роптал, — и, жалкий род калек,
Тебе, гигант, дивимся мы с любовью, —
Твоей спокойной мощи и здоровью.
VIII
Восторженным в стихах нетрудно быть,
Но, забывая собственное горе,
В гармонию печаль преобразить,
В своей душе, как свод небесный — в море,
Весь мир и всю природу отразить, —
Вот цель поэтов, Богом вдохновенных,
Что потрудней элегий современных
IX
И нашей модной «скорби мировой».
В тебе, о Пушкин, счастье и покой;
Ты примиряешь с жизнью, утоляя
Нам жажду сердца вечной красотой.
Не как вино, а как вода живая,
Не как духи, как аромат лесов —
Святая прелесть пушкинских стихов.
Х
Но, впрочем, как бы ни были мы плохи,
А надо жить: искусство — не игра.
