– Наречию "действительно".
– Не понимаю, что вас так шокирует. Что мне удалось обнаружить отражения тринадцати человек на роговице диаметром в восемь миллиметров?
Наткнувшись пальцем на неожиданную выпуклость, я понимаю, что все это время гладила ножку стола. Я убираю ногу.
– Это не вопрос размера, Кевин, а вашего подхода. Я думаю, что вы обнаружили все то, что обнаружили, потому, что искали это. Ваши системные программы получили установку различить среди неясных теней очевидцев сцены у епископа. Вы, отталкиваясь от картины XVIII века, поместили все изображенное художником в глаза мадонны.
– С чего вы взяли? Я не задавал никаких параметров поиска программам!
– Да, но вы отбрасывали любые толкования, не вписывающиеся в ваше видение сцены. Поклянитесь, глядя мне в глаза, что ни одна из ваших программ ни разу не выдала вам отражения бэтмена, грузовика-цистерны или же чернокожей служанки, занимающейся оральным сексом с епископом.
Он пожимает плечами и закрывает папку:
– С вами невозможно разговаривать.
Я ласково кладу руку на его запястье:
– Простите меня, Кевин. Я лишь провоцирую вас. Если уж у меня не получается вас возбуждать.
Он отнимает руку, давит несуществующего комара у себя на затылке и возвращается пальцами в мою ладонь.
– Не надо так думать, Натали. С моральной точки зрения вы задали мне непростую задачу.
– Почему?
– Если вы непременно хотите называть вещи своими именами…
Его многоточие и прикованный к колоколу взгляд могут в равной степени означать как состояние эрекции, так и удручающее отсутствие таковой. На всякий случай я благодарю его.
– Не за что. В этом нет сексуального подтекста. Я хочу сказать: не подумайте, что дело в вас, но… меня не влечет к вам в физическом плане.
– Простите меня. Спокойной ночи.
Он удерживает мои пальцы, разводит их и загибает один за другим.
– Вы заблуждаетесь относительно моих намерений.
– Что же, покажите их мне!
В ответ на мою приторную улыбку он с досадой морщится:
– Да нет же, я серьезно… Чем вы меня невообразимо взволновали, так это тем, что я могу показывать вам свои работы, наконец-то могу поговорить о том, что мучает меня последние три года, в неофициальной обстановке. С Венди исключено даже затрагивать эту тему. Она не выносит это мое увлечение, все то время, что я отдаю изображению.
– Она ревнует вас к Деве?
Он вдруг по-мальчишески задорно улыбается, и его подбородок утопает в воротничке рубашки с бабочкой.
– И заметьте, у нее есть на то все основания. Я повесил в нашей спальне два постера размером один на три. Левый глаз напротив кровати, а правый – между окнами.
