– Надевай парашют! – прапорщик кричит, сует сумку, Глезденев отказывается.
Борттехник не слушает, бросается в кабину. Как ничтожно малы эти мгновения! Десятки, сотни раз он видел, как командир поднимал в воздух вертолет, закладывал его в крутой вираж и машина, любовно ухоженная его, техника, руками, покорно слушалась. А теперь – теперь она взбунтовалась. И прапорщик впервые в своей жизни должен сделать немыслимое: посадить на землю пораженную смертельным недугом машину. Он схватил, сжал ручку шаг-газа. Цена попытке – жизнь. А земля падала, неудержимо неслась на них, за стеклом в стремительной дикой пляске кривились, вертелись черные горы, слепящее небо – афганское, чужое небо… И все казалось до жути нереальным, происходящим не с ними, с кем-то чужим…
А совсем недалеко, в Ташкенте, мягкий теплый ветер осторожно срывал золотые, багряные листья с кленов, платанов, тополей, и они устилали асфальтовую дорожку, которая вела к дому по улице Саперной.
В тот день Наталья Алексеевна, как всегда, отправив сына в школу, пошла на работу. Погода была, несмотря на середину октября, мягкой и теплой. Утреннее солнце пробивалось сквозь пожелтевшую листву, и оттого двор был залит нежно-золотым светом. Подул ветер, и, плавно кружась, на асфальтовую дорожку упали листья клена. Один лист коснулся ее щеки, она попыталась поймать его.
Валера только-только уехал в командировку, обещал тут же вернуться, как только уточнит факты для очерка. Он уже грезил «Красной звездой». Наташа вздохнула невольно: только обустроились, получили прекрасную квартиру в старом доме, на Саперной, редакция рядом, до центра города – рукой подать, и опять переезд?
Она пришла в свой «офис», а где-то через час ее вызвали к директору. «Почему меня?» – удивилась она. Обычно когда ее непосредственный начальник был на месте, то все вопросы решались через него. Строя самые различные догадки, она вошла в кабинет. Там, кроме директора, были ее знакомые – заместитель редактора подполковник Черевач и капитан Краузе.
– Вот, Наталья Алексеевна, такие дела, – не очень уверенно произнес директор и глянул на офицеров. – Вот, к вам.
Он откашлялся и замолчал.
«Опять что-то натворил», – тут же решила она и, чувствуя досаду и раздражение, вдруг взорвалась:
– Эх вы, жаловаться пришли! На работу ко мне! Ну, говорите, выкладывайте!
– Ну погоди, Наташа, не надо, пойдем вниз, к машине, – торопливо стал уговаривать Черевач, осторожно выпроваживая ее из кабинета.
