— Понял. А ты?
— А я? — Митька засмеялся. — Помнишь, Ирина Васильевна сказала, что тяжело интересное что-то придумать. Так я уже придумал. И совсем не тяжело. Э-ле-мен-тар-но! Помнишь, на открытии лагеря ребята из старшего отряда салют устраивали из ракет, — снизу за верёвку надо дёргать? Так я одну такую ракету выменял у мальчика. Соображаешь? Да?
В это время заиграла музыка, и я увидел, что конкурс уже начался. Самый младший, первый отряд, запел песню о чайке, которая машет крыльями. При этом они делали руками такие движения, будто хотели полететь. Потом у некоторых, наверное, руки заболели, и они их поотпускали, а некоторые продолжали махать. Когда те тоже притомились, то первые, отдохнув, начинали махать снова с таким видом, будто вот-вот умрут.
— Умора, — сказал Юрка. — Разве это можно сравнить с нашей пирамидой?
Митька только крякнул, и я понял: он еле-еле сдерживается, чтобы не прибавить от себя что-то.
И вот подошла наша очередь. Митька метнулся в сторону и вернулся с ракетой под рубашкой. Я ощутил, что всё это кончится, вероятно, немного не так, как запланировано Митькой, но ничего не сказал. Отряд между тем уже вышел на середину площадки и повернулся лицом к жюри — начальнику лагеря, старшей пионервожатой и врача.
— Три-Четыре, — прошептала Ирина Васильевна, и Славка взял первый аккорд.
чётко начали мы, но в это время за нашими спинами что-то громко бахнуло и, зашипев, полетело вверх. Я увидел, как вздрогнуло жюри и как удлинилось лицо у нашей вожатой. Потом, осмотревшись, я увидел, что Люська на вершине пирамиды закачалась и уцепилась для равновесия Юрке за волосы. Мальчик взмахнул руками и ударил по носу Толика, Толик ухватился за нос рукой, которой поддерживал Люську, и они все втроем упали наземь, подминая под себя ребят, которые стояли внизу.
На миг воцарилась непредвиденная тишина, но аккордеон играл дальше, и все хотя и с опозданием, но дружно подхватили:
Смелыми и мужественными...
Потом я вспомнил о Славке и взглянул туда, где должен был находиться наш музыкант. Славка лежал на песке навзничь и, уставив взгляд в небо, сосредоточенно играл.
Я понял, что мальчик лежит из-за меня: ведь он, как всегда, сел, не оборачиваясь, на стул, которого я забыл ему пододвинуть. Мысленно казня себя за забывчивость, я едва ворочал губами и смотрел на Славку, когда услышал вопли: «Пожар! Пожар!»
Все побежали за кухню, где что-то дымило, но увидели: мы там уже не нужны. Просто это догорала ракета, только что запущенная Митькой, а от неё занялся какой-то мусор. Наш повар уже погасил огонь, вылив на него ведро воды, и мы все вернулись на площадку.
