Ну, и слава богу, что смолоду искушения не было; а уж теперь и бояться нечего, мое время прошло.
Аполлинария Панфиловна. Какие ваши года! Мне и под пятьдесят лет, да я за себя не поручусь.
Ольга. Я, кажется, до семидесяти лет влюбляться буду. А то и жить-то незачем, какой интерес! А тут вдруг как-то тепло на душе. А то какая наша жизнь? Пей, ешь да спи!
Аполлинария Панфиловна. Я тоже не люблю, чтоб без занятия. Уж само собой, не любовь, – где уж! Хоть и не закАйваюсь. А чтоб были мне хлопоты: или сватать, или когда молодая женщина запутается, так поучишь ее, как из беды вынырнуть, мужу глаза отвести.
Ольга. Да что, в самом деле, тетенька, мы не люди, что ли! Посмотрите-ка, что мужчины-то делают, какую они себе льготу дают! что они боятся, аль стыдятся чего! Какая только придет им в голову фантазия, все и исполняют. А от нас требуют, чтоб не только мы закон соблюдали, а в душе и помышлении непорочность имели. Как еще они, при своей такой безобразной жизни, смеют от нас чего-то требовать! Да возьми такой муж в самом деле-то хорошую да благородную девушку, так она через три дня плюнет на него да убежит куда глаза глядят.
Аполлинария Панфиловна. Недавно замужем, а как разговариваешь! Скоро жизнь-то раскусила.
Ольга. Раскусишь. Я шла замуж-то, как голубка была, а муж меня через неделю по трактирам повез арфисток слушать; сажал их за один стол со мной, обнимался с ними; а что говорили, так у меня волоса дыбом подымались!
Вера Филипповна. Я такие речи в первый раз слышу.
Аполлинария Панфиловна. Да вольно ж вам людей-то дичиться. Вы уж спесивы очень. Пожаловали бы когда к нам запросто или меня к себе приглашали почаще; угощенья для меня особенного не нужно; был бы чай да бутылка мадеры – вот и все.
Вера Филипповна. Нет, где уж мне по гостям! Я одичала очень, мне и людей-то видеть тяжело. И раз-то в год выедешь, так час просидишь в гостях, уж там и скучно, домой тянет.
Ольга. Теперь не прежнее время, не взаперти живете; вот бы и начали выезжать понемножку, привыкать к людям.
Вера Филипповна. Разница-то невелика: прежде взаперти жила, а теперь сама уселась дома. Вот только одно мое удовольствие – по монастырям стала ездить: в Симонов, в Новоспасский, в Андроньев.
Аполлинария Панфиловна. Раненько за богомолье-то принялись.
Вера Филипповна. Да хорошо там очень: когда небольшой праздник, там народу немного, тихо таково, просторно, поют хорошо. Выдешь за ограду, по бульварчику походишь, на Москву поглядишь, старушек богомолок найдешь, с ними потолкуешь.
