— Близится конец сезона. Когда вода опустится, мы выследим человека или людей, которые попытаются открыть тайник.
— Вы ведь не знаете, где он находится. В этом камне Шуу знает, сколько дыр и тоннелей…
— Служба охраны располагает подробными картами, — не сдавался Слизняк. — В конце концов, это наше дело, его сиятельство князь до сих пор был доволен своими стражами…
— Упустили время, — пробормотал маг.
— Что?
— Следовало запретить кому-либо покидать остров с того самого момента, когда была обнаружена поддельная сотка…
О Варане забыли. Он стоял совсем близко у деревянной стены и боролся с желанием провести пальцем по прожилке.
Все разговоры об Императоре, о деньгах, о судьбах Круглого Клыка скатывались с него, как дождевая вода со шкуры сытухи.
— Такой запрет означает обвал сезона, — после короткого молчания сказал Слизняк. — Мне страшно представить, какие последствия…
— А представьте ящик фальшивых соток, которые могут выплыть в оборот в любом уголке Империи?
— Империя велика, — снова помолчав, сказал Слизняк. Маг кивнул:
— Ну да, ну да, лишь бы наш сезон прошел гладко, а там хоть море высохни… Да потрогай ты эту стенку, мальчик. Несчастные дети воды и камня — всякая деревяшка вызывает у них трепет…
Тогда Варан крепко, со всей силой отчаяния, прижался ладонями к теплому дереву.
* * *
— Нам сказали, что тебя казнили.
Нила сидела в гамаке. Варан стоял в округлом каменном проеме. Так и говорили, не двигаясь с места.
Нила изменилась. В одночасье стала старше. Вместо светлых штанов, расшитых камушками, на ней была длинная черная юбка. Варану теперь казалось — прошли годы с того дня, когда они виделись в последний раз.
— Нам сказали, что тебя казнили, — повторила Нила, разглядывая его силуэт. — Скажи… ты не мертвец?
— Нет. Меня отпустили. Так приказал Императорский маг.
— Мы триста раз ходили с прошениями, — сказала Нила после длинной паузы. — На триста первый нам сказали, что тебя…
— Да живой я! Сказали просто так — чтобы отцепились.
Варан злился невесть на кого. Он по-другому воображал себе эту встречу — с объятиями, слезами, может быть, даже обоюдными…
Нила сидела в гамаке — взрослая и чужая.
— Так мне можно остаться? — спросил Варан. — Или, раз уж меня казнили — до свидания, все?
— Нет, — сказала Нила еле слышно. — Раз уж ты живой… входи.
