Не хотелось вспоминать, как он добирался до дома, проталкиваясь сквозь толпы обезумевших людей, высыпавших на разрушенные улицы, сквозь искореженные машины, раздавленные рекой, вдруг вышедшей из бетонных берегов, сквозь милицейские и военные заслоны. Не хотелось вспоминать хруста разбитого стекла под ногами, вой сирен, запах крови, вид растерзанных собаками трупов людей. Не хотелось вспоминать силуэты мертвых птиц, оперенными кляксами застывших в витринах.
Но мы – рабы информации. Мы насажены на ее многожалый багор.
Максим взял пульт, взвесил его на ладони, размышляя, сломать пластиковую коробочку с электронной начинкой пополам или нажать на зеленую кнопку в левом верхнем углу.
Через полминуты он нажал на кнопку.
На небольшой плазменной панели возникло холеное лицо диктора, читавшего новости из студии.
«…беспрецедентные акты нападения на гражданское население Москвы…»
Максим переключил канал.
То же самое.
Следующий…
Везде – одно и то же.
«…сейчас вы увидите уникальные кадры, из которых становится ясно, что намерения у так называемых богов самые серьезные».
На экране возникло лицо Зевса крупным планом. «Вы хотели гнева богов? – произнес он. – Вы обретете его». После этого камера пошатнулась, фокус слегка сбился, и бесформенная огненная масса надвинулась на зрителя. Изображение пропало.
Через секунду показали план, снятый с другого ракурса – с Манежки. Съемка была явно любительская, потому что изображение прыгало, и зум гулял туда-сюда… Возле раскуроченных дверей «Националя» суетились военные и федералы, в разбитых окнах ресторана на втором этаже виднелись мелькающие силуэты бойцов спецназа. В свете фонарей было видно, как со стороны Тверской подъезжали микроавтобусы «скорой» и пожарные расчеты. Движение по Охотному ряду и Моховой перекрыли, милиционеры и ОМОН разгоняли толпу зевак. Гремя сиреной, из-за угла вывернула бронемашина ФСБ, а за ней прогромыхал БТР. Из-за спины снимающего слышался клекот вертолетов – видимо, они кружили над Красной площадью. Неожиданно экран на миг осветился белым, слепящая вспышка не позволила любительской камере сразу вернуть баланс на прежний уровень. Раздались крики, и постепенно стало видно, как из «Националя» хлещет струя плазмы, сметающая все, на своем пути. Мгновенно воспламенились и люди, и машины, и ограждения, выставленные военными, и даже подъехавший БТР, казалось, раскалился. Взорвался автобус СОБРа, врассыпную бросились зеваки, увидев летящие на них обломки, градом из железа и стекла осыпало все вокруг. В это время кто-то толкнул снимающего, и камера вывалилась из его рук. Еще некоторое время она показывала, как в панике разбегаются люди, как стая птиц падает сверху на толпу, выклевывая глаза, как милиционеры под мороком Ареса расстреливают гражданских из автоматов… Затем чья-то нога ударила по объективу, и запись оборвалась.
