Если все трое невиновны и сам он ничего подобного не делал, то корни измены нужно искать в Берлине. Тогда получается, что среди сотрудников, работающих в столице Германии, оказался «крот». Но это было почти невероятно и слишком притянуто за уши. Ведь любой «крот» должен был понимать, что ему нельзя заявлять о себе в тот момент, когда Истрин находится в Берлине. Тем не менее все сотрудники, работавшие в Берлине, были отозваны в Москву.
Экспертиза подтвердила, что взрыв в зале комиссии был направленным и точно рассчитанным. Именно поэтому прокуратура возбудила уголовное дело по статьям «Терроризм» и «Убийство группы лиц с отягчающими вину обстоятельствами». А также была добавлена статья об «убийствах должностных лиц, находившихся в момент смерти при исполнении своих служебных обязанностей». Теперь следователи прокуратуры приезжали к Дронго на допросы почти регулярно. И он терпеливо им отвечал, одновременно задавая себе все новые и новые вопросы, на которые так и не находил ответов.
Двадцать первого марта к нему впервые впустили Нащекину. Она вошла стремительно, будто боялась передумать. На ее плечи был наброшен белый халат. Эльвира подошла к Дронго, обняла его и горько заплакала. Она была хорошо знакома с Ириной, супругой Виктора Машкова. Дронго сидел мрачный. Он не находил слов, чтобы успокоить несчастную женщину.
А вечером к нему снова приехал Богемский.
– Принято решение о вашей депортации, — объявил генерал, не глядя на Дронго. — Не нужно вставать. Через три дня вас отсюда выставят. Можете считать, что вам повезло.
– Спасибо, — невесело ответил Дронго, — но я прошу дать мне возможность остаться.
– Для чего? — с раздражением спросил Богемский. — Вам мало того, что здесь произошло?
– Именно поэтому я хочу остаться. Виктор Машков был моим другом. Я должен понять, что произошло и почему их убили.
– Этим занимаются следователи ФСБ.
– Они не в курсе всех событий. А я говорил с Машковым за несколько секунд до взрыва.
Богемский наконец соизволил посмотреть на Дронго.
– Что вам нужно? — буркнул он. — Мы и так вас отпускаем. Уезжайте отсюда и никогда больше не возвращайтесь.
– Не уеду, — упрямо заявил Дронго, — и прошу разрешить мне остаться в вашей тюремной больнице. Я должен долечиться.
Богемский нахмурился. Этот тип никогда ему не нравился.
– У меня приказ не держать вас здесь, — заявил генерал, — поэтому вам лучше уехать, пока мы не поймем, кто и зачем убрал Истрина, кто устроил взрыв в нашем Центре.
