— Вы им не верите, — сразу поняла я, — думаете, раз таджики…
— Не говорите глупостей, — устало посоветовал Игнатьев. — Конечно, можно выстроить и такую цепочку. Кто-то был связан с мафией, нанял двух таджикских строителей, чтобы они выступили случайными свидетелями. Но только для чего? Одинаково лгать практически невозможно, не совпадут детали. Подставлять таджиков тоже не резон. Все знают, что огромную часть этого рынка наркотиков контролируют как раз их преступные группировки, переправляющие наркотики из Афганистана. Я видел утром этих строителей. Типичные работяги, плохо говорящие по-русски. Думаю, здесь что-то другое. Григорьева, возможно, убили, но мотивы могут быть разные. Мы должны понять, что происходит. А если поймем мотив преступления в этом случае, то, возможно, выясним, куда мог исчезнуть и Костя Левчев.
Вернулась Галя с листочком бумаги в руке — адресом Иосифа Васадзе, написанным ровным каллиграфическим почерком, который и передала Игнатьеву. Тот прочел адрес и кивнул.
— Я все-таки поеду к Григорьевым, — вздохнула Галя. — Поймите, я не могу просто так сидеть в школе, когда произошла такая трагедия.
— Поезжайте, — согласился Денис Александрович, — только о нашем разговоре никому не говорите. Им сейчас тяжело, а кто-то из родных мальчика должен еще будет пройти через процедуру опознания…
— Как это? — испугалась учительница.
— Придется приехать и опознать тело подростка.
— Только не это! — вырвалось у нее. — Мать не сможет. Она просто сойдет с ума. Не нужно ее вызывать. Лучше дедушку.
— Может приехать кто-то из родственников, — хмуро пояснил Денис Александрович. — До свидания, Галина Андреевна. Спасибо за помощь.
Мы вышли из класса. Выходя, я оглянулась. У классной руководительницы был такой несчастный вид, что мне стало ее жалко.
В салоне автомобиля мы оба молчали. Водитель несколько раз даже обернулся, должно быть, удивляясь нашему мрачному настроению. Когда мы уже подъезжали к дому Васадзе, раздался телефонный звонок. Денис Александрович достал свой аппарат. Молча выслушал сообщение, что-то уточнил и убрал телефон. Затем посмотрел на меня, словно решая, стоит ли мне говорить.
— Она действительно выбросилась с балкона, — наконец сообщил мне Игнатьев. — Входная дверь была заперта изнутри. Дома, кроме нее, никого не было. В прокуратуре закрыли дело, посчитав, что это обычное самоубийство. Никаких записок, объясняющих свой поступок, девочка не оставила.
