— У него кровь на коленке, но он поправится? — спросила Рут у отца.
— Он поправится. Ему только нужно забинтовать коленку, — сказал Тед девочке.
— И без всяких швов и иголок? — спросила Рут.
— Без всяких. Только забинтовать.
— Он только чуть-чуть сломался, но он не умрет, правда? — спросила Рут.
— Правда, — ответил Тед.
— Пока не умрет, — добавила четырехлетняя девочка.
— Да, Рути.
— Тут крови совсем немножко, — заметила Рут.
— Рут сегодня порезалась, — объяснил Тед. Он показал Эдди пластырь, наклеенный на стопу девочки. — Она наступила на ракушку на пляже. А потом ей приснился сон…
Рут, удовлетворенная историей про ободранную коленку и фотографией, теперь смотрела через плечо отца — ее внимание привлекло что-то в ванной.
— А где ножки? — спросила девочка.
— Какие ножки, Рути?
Эдди пришел в движение — встал между Тедом и дверью в ванную.
— Что ты сделал? — спросила Рут у Эдди. — Что случилось с ножками?
— Рути, ты это о чем? — спросил Тед.
Он был пьян, но, даже и пьяный, Тед довольно уверенно держался на ногах.
Рут показала пальцем на Эдди.
— Ножки! — сердито сказала она.
— Рути, веди себя вежливо! — сказал ей Тед.
— Разве показывать пальцем невежливо? — спросила девочка.
— Ты знаешь, что это невежливо, — ответил ее отец. — Извини, что мы побеспокоили тебя, Эдди. У нас есть такая традиция — показывать Рут фотографии, когда она хочет их увидеть. Но мы не хотели мешать тебе… она в последнее время мало их видела.
— Ты можешь приходить смотреть на фотографии когда угодно, — сказал Эдди девочке, которая продолжала сердито смотреть на него.
Они были в коридоре перед дверью в спальню Эдди, когда Тед сказал:
— Рути, скажи Эдди: «Спокойной ночи».
— Где ножки? — повторила свой вопрос Эдди девочка. Она по-прежнему видела его насквозь. — Что ты с ними сделал?
Они пошли по коридору, и отец говорил Рут:
— Ты меня удивляешь, Рути. Ты ведь всегда была вежливой девочкой.
— Я и сейчас вежливая, — сердито сказала Рут.
— Так.
Что еще говорил Тед дочке, Эдди не услышал. Естественно, как только они ушли, Эдди стремглав помчался в ванную и отлепил бумажки от ног мертвых мальчиков и влажной салфеткой стер со стекла следы скотча.
Первый месяц этого лета Эдди О'Хара был настоящей мастурбационной машиной, но он больше никогда не снимал фотографию Марион со стены ванной и никогда больше и не помышлял о том, чтобы спрятать ноги Томаса и Тимоти. Вместо этого он мастурбировал почти каждое утро в собачьей будке, где, как ему представлялось, никто не сможет его прервать или застать за этим занятием.
