Русское общество в Париже | страница 49



и понял, что с меня взяты podatki na Sprawą polską.[35]


Но в Кракове и в Варшаве такие штуки можно было проделывать, и они проделывались не с одним со мною: такая же штука, сколько мне известно, была сыграна в одном из этих двух городов с уважаемым русским писателем Николаем Васильевичем Бергом. Но ведь все это ловко было делать в городах польских, где все заодно, как сборщики податков, так и слуги отеля, в глаза уверявшие меня, что ко мне никто не приходил; но в Париже, на улице, при ярком газовом освещении… Это невозможно!


«Чего же он хочет? чего он будет добиваться?» — размышлял я, идучи бок о бок с моим молчащим сопутником; но он заговорил, и дело объяснилось.


— Послушайте, — начал мой сопутник, — вы можете меня слушать не обижаясь?


— Извольте.


— Нам это неприятно, что русские ходят в наш ресторанчик.


— Я, — говорю, — не совсем вас понимаю. Что же, мы вам мешаем?


— Это наш трактир.


— Я думаю, что это трактир madame André, и я, и вы, и мои, и ваши соотечественники имеем совершенно одинаковое право быть там. Бывают же там и чехи, и французы, которых я там нередко встречаю.


— Нет, французы здесь хозяева, чехи наши друзья; но русские… Мы ведь к вам не ходим; оставьте же и вы нас в покое. Передайте это вашим соотечественникам. Я вам это советую, и я вас об этом прошу: пусть не выходит неприятностей.


— Я не обещаю вам молчать о вашей странной просьбе и желал бы знать, что вас к ней вынудило.


— Мне кажется, что я говорю с порядочным (porządnym) человеком.


Я вынул мою карточку и подал моему сопутнику, который сунул ее в карман, кажется, даже не взглянув на нее, хотя на тротуаре было очень светло.


— Вы напрасно думаете услыхать что-нибудь интересное: нам просто неприятно, нам неловко быть вместе с русскими; мы там привыкли быть одни и думать, что нас в Москве не слышат.


— Laskawy Panie![36] — сказал я сухо. — Ни я, ни мои земляки, уверяю вас, вовсе не имеем миссии, на которую вы намекаете, и хорошо знаем, что кроме устных ругательств России вы ничего не можете прибавить к статьям «L'Opinion Nationale». Повторяю, мы просто есть ходим, и лучшим доказательством справедливости моих слов служит то, что мы всегда сами от вас удаляемся по углам, куда даже не доходит разговор общей залы.


— Верю; но… все-таки.


— Но что же?


— Выберите себе другое место для обеда. Мы вас просим! Мы вас в избежание неприятностей просим.


Что было еще толковать. Я сказал:


— Хорошо. Я ходить сюда более не буду; но до других мне дела нет.