Владимир молчит.
— Есть другая? Ты ее любишь?..
Глаза по-прежнему глядят в его глаза, завораживают — Владимир не в силах пошевелить рукой. Надо что-то ответить. Не заговоришь — превратишься в камень.
— Как ты… жила? — спрашивает Владимир.
Фраза нелепая, косноязычная. Девушка может не понять. Но она понимает.
— Я спала. В долгом сне…
Голос шелестит над Владимиром, как шорох трава там, в лощине, где стоял камень. «Увидеть тайну!..» Было солнце и небо. И звонкий девичий смех. А тайна здесь — шепчет немыслимые слова:
— Ты освободил меня, ты мой. Пойдем.
Владимир не пойдет, не пойдет!
— Не хочешь?
— Нет.
Девушка отворачивается, уходит. Опять она статуя. На тонкой подставе.
«Бред, бред…» — звучит в голове у Владимира. Может быть, он устал? Может, на него повлияла легенда, рассказанная Тамалой? Так она вот — Тамала, только что говорила ему: «Пойдем». Невероятно, не может быть!
Мысли путаются в голове у Владимира.
Просыпается он внезапно, и первый взгляд его-на небо, на солнце. Схватив закопченное стекло, мимо статуи — ночные сны — наваждение — Владимир выбежал в сад.
Все проходило так, как должно быть. Тень надвинулась на солнце, сначала отщипнув краешек диска. Потом, осмелев, заняла половину. Замолкли птицы, скот повернул с пастбищ в поселок — и вот уж вокруг сумрачно, вечер. Владимир вертел перед глазами стекло, увлеченный зрелищем. Тамала теперь смотрит в трубу, жалеет, что Владимира нет рядом.
И он жалеет. Надо было уехать с ней, не отходить от нее. Не было бы — Владимир ежится — ночного бреда.
Солнце скрылось все. Владимир опустил стеклышко.
— Прощай, — услышал он вдруг за спиной. — Не оборачивайся.
В небе и на земле стояла ночь.
— Прощай. Ты мне чужой.
За спиной прозвучали шаги, удаляясь.
Вокруг было темно.
— Тамала! — Обернулся Владимир.
Никто ему не ответил.
Яркий луч ударил в глаза; Начиналось второе утро. Зашевелились птицы. Владимир бросил стекло, кинулся в галерею. Здесь было пусто. Резцы, молотки лежали, как Владимир оставил их вчера днем. Статуи не было.
Выбежал за порог, на дорожку. Калитка была открыта. Степь — как распахнутые ворота. Человек в ней — былинка. Где ты? — Владимир оглядывал горизонт, холмы. Может, тебя унес ветер, может, ты за холмами? Тамала…
Владимир вернулся в галерею. Сел на табурет. Попытался взять себя в руки, рассуждать здраво. Он освободил девушку от тысячелетнего сна. Она в степи — в родной степи, полной цветов и солнца. И еще в степи люди — араты, охотники. И шатры: сколько людей выехало на покосы. Она встретит своих.
