— Справа от меня, — говорил экскурсовод, — Справедливые, слева — Честные. Вглядитесь: это две нации Марса противостоят друг другу. Какой момент! Решается судьба каждой нации. Генеральная битва, последняя битва!
Гурьев глядел и видел, что дело затевается нешуточное. Но как все это возникло на равнине, которую он помнит безжизненной и сухой? На узком пространстве между стоявшими друг против друга армиями теперь трава и цветы. Бутоны!.. — заметил Гурьев, — красные, желтые, синие! Ветер шевелил их, шевелил траву, каждый стебель отбрасывал тень. Картина была реальной до ужаса: в глазах солдат решимость, и страх смерти, и готовность к самопожертвованию. Как все это сделано?
— Святое мгновенье! Переломный момент истории! — говорил экскурсовод. — Глядите внимательно! Такой заснял эту минуту хроноскаф, который мы запустили в прошлое.
Хроноскаф…
— Сражения бывали и раньше, — продолжал говорить экскурсовод. — Битвы на Марсе бескомпромиссные: победители убивали всех побежденных, племя уничтожало племя, нация нацию. Трупами заваливали горные пропасти до краев. Страшные страницы истории, но я говорю обо всем откровенно, — гид оглянулся на экскурсантов, — чтобы вы поняли, как мы теперь гуманны, как далеко ушли от мрачного времени.
Сделав паузу, экскурсовод продолжал:
— На Марсе осталось две нации — Справедливые и Честные. В этой последней битве должна уцелеть одна нация — победительница. Другой суждено было исчезнуть. Как хорошо, что этого не случилось.
Войска стояли одно против другого, ждали команды.
— Внимание! — воскликнул экскурсовод. — Сейчас наступит развязка! Справедливые против Честных!..
«Что-то вроде войны Алой и Белой розы — из английской истории…» — подумал Гурьев.
— Не перебивайте!.. — оглянулся экскурсовод. — Слушайте и глядите молча!
Никто экскурсовода не перебивал, ничего у него не спрашивал.
Гурьев загляделся на мушкетеров. «Однако у них не мушкеты — автоматы…» — подумал он.
— Замолчите! — опять обернулся экскурсовод. — Или у кого-то неисправна мыслеантенна? Выключите!
Опять Гурьев не заметил среди экскурсантов ни движения, ни возгласа.
Кажется, был дан сигнал к сражению — Гурьев, видимо, пропустил, загляделся на экскурсовода. Тот был весь внимание.
Войска двинулись друг на друга. Узкая полоса травы между ними колыхнулась, как под ветром, и, точно кузнечики, вспорхнули из-под ног солдат бутоны — закружились в воздухе, как цветная метель.
— Вестники смерти, — мрачно сказал экскурсовод. — Но смерти не будет. Глядите!
