Когда вы поправитесь (тут нет места слову «если», ибо вы не попали бы сюда, если б у врачей не было полной уверенности, что вас починят), вы снова окажетесь в рядах Армии, но только сказочно богатым. Ведь даже жалованье рядового и то превращается в огромное состояние, ибо оно автоматически растет в течение всех тех столетий, которые отделяют одно сражение от другого.. Одна из функций Рая заключается в том, чтобы вернуть эти миллионы обратно в экономику. Поэтому тут нет конца всяческим развлечениям, и все они чертовски дороги.
Когда мы с Уильямом выписались, нам дали шесть месяцев «на поправку и отдых в Раю». Фактически же я вышла из госпиталя двумя днями раньше Уильяма и болталась поблизости, занимаясь преимущественно чтением. Тут все еще существуют книги, предназначенные для тех старомодных солдат, которые не хотят бросаться с головой в приключения или погружаться в экстаз по цене нескольких тысяч долларов за минуту. Пока я тут томилась в ожидании Уильяма, мои карманы оттягивали 529 755 012 долларов, поэтому я вполне могла бы погрузиться в море наслаждений, даруемых бесконечным разнообразием наркоты. Но мне говорили, что этого удовольствия я хлебну с избытком, когда буду заниматься тренировкой перед следующим назначением. Эта штуковина называется КИУЖС - Компьютерная Имитация Угрожающих Жизни Ситуаций. Здесь вас обучают множеству вещей, заставляя справляться с ними в виртуальной реальности. И все это повторяется снова, снова, снова и снова, пока вы не наловчитесь справляться с трудностями без промаха.
Уильям имел денег раза в полтора больше, чем я, поскольку по стажу обгонял меня на несколько столетий, но я болталась у госпиталя вовсе не для того, чтобы запустить когти в его богатство. Думаю, что ждала бы его даже в том случае, если б не любила безумно. Ведь мы двое были тут единственными людьми, которые родились еще в двадцатом веке. Даже из двадцать первого века и то почти никого не было. Причем из них лишь очень немногие в свободное от службы время говорили на понятном мне языке, хотя, как и все солдаты, они владели так называемым домодерновым английским, который служил в Армии своего рода «lingua franca»
[1]. Кое-кто даже называл свой родной язык английским, но слова произносились с бешеной скоростью, и мне казалось, что на бегу они теряли большую часть своих гласных. Неужели же Пилигримам
[2] мое произношение тоже показалось бы странным? Разрешите усомниться.
