Поколебались все стоявшие запорожцы и загудели тысячью голосов. Пчелиный рой, столпившийся у родного <улья>, произнес "нет". [Вместо "оставим в руки… нет": выдадим своих [разве ты хочешь], или оставим теперь его, чтобы [и с этих] и с них также содрали с живых кожу или, четвертовав их козацкое тело, стали бы рассылать потом частями по хуторам, селам, как сделали они то же самое с прежними. Мало разве всё еще, что они замучили гетьмана и бравых и лучших козацких начальников? [Попустим] Разве мало еще [чтобы] они ругались над святыней крестьянской? Так нужно, видно, еще? пусть горе. Как же нам после этого [смотреть в глаза своим на свет]? Что ж <за> козак, я спрашиваю вас всех, который не защитил в беде своего кровного товарища и не выкупил, кинул его, как собаку [на чужбину] пропасть на чужбине да еще лютою смертью? [И можно после это<го>] [Что ж посту<пить>] [Можно ли ему после того присту<пить>] Не достоин ли он того, чтобы его, как падлюку, как поношение человечества и укор христианству, не растоптал бы всякой конем своим? Не достоин ли он того, спрашиваю вас, паны братья". Понукнули головы все старшие и меньшие после [того кон<ца?>) таких слов, и сказали все почти в один голос: "Нет, не выдадим своих! Не отойдем <от> города, пока не выручим товарищей! не отойдем!" закричали в один голос. ЛБ3]
"Постойте же, паны-братья, дайте же и мне сказать на это слово", сказал кошевой: "А позабыл разве и ты, бравый полковник, что у татар в руках тоже наши товарищи? что, если мы теперь их не выручим, то жизнь их будет предана на вечное невольничество язычникам, что хуже всякой лютой смерти? что тут, может быть, пропадает десяток наших, а там десятков пять-шесть, может быть? Да и позабыли вы разве, что у них теперь вся казна наша, добытая кровью [[козацкою] КАБ2] христианскою?" [Вместо "Постойте же…христианскою?": "Постойте, скажу и я", говорил <кошевой>. "Да уж что ты ни говори, не выйдем отсюда". "Да слушайте же, паны-братья [товарищи]. Я скажу вам то же самое. А разве вы позабыли [у п<оляков?>], что у татар также теперь в руках наши товарищи, что если не выручим мы их теперь же, то после и найти их нельзя: проданные в другие ст<раны>, они понесут горькую жизнь в невольничестве у язычных народов, которое хуже для козака всякой лютой смерти? Разве позабыли то, что тут оставляем мы, может быть, десяток [человек] другой человек, а там, может быть, десяток шесть или семь, да кроме того отдаем в руки им всю казну нашего войска, которую не скоро [теперь] добу<дешь> в теперешние тогуе <тугие?> времена?". ЛБ3]
