– Пожалуйста, – сказала Кей, едва открыв ключом дверь.
– Что, можно?
– Я же сказала, что да. Прохладно станет не сразу, но это лучше, чем в коридоре.
Первое, что бросилось мне в глаза, – дальняя комната с татами.
– Что, в этом доме остались квартиры с татами?
– Похоже, только эта. Раньше было больше.
– В смысле, до офисов?
– Именно. Переделали, вместо татами полы настелили и сдают.
– А я думал, половину пространства занимает кровать.
Я попытался заглянуть в комнату, но тут Кей сказала:
– А вот здесь очень тесная столовая. – И развела руки, как бы обнимая пространство.
– Так чисто!
На полу из коричневой плитки стоял белый декоративный столик. На двух белых стульях лежали круглые подушки цвета индиго. В интерьер они как-то не вписывались.
– Ячменного чаю? Сюда? Или в комнату?
– Можно и в комнату.
– Пожалуйста.
В японской комнате стояли весьма недорогие по виду гардероб и комод белого цвета, низкий японский столик – предмет народного искусства. Я представлял ее комнату глазами пожилого человека, но эта, местами по-детски беспорядочная – право, она еще ребенок – обстановка, наоборот, как-то меня тронула.
Однако возможно, такая оценка скоропалительна. Когда денег не очень много, трудно просто так избавиться от купленных в двадцать лет вещей. А приспособить их ко вкусам человека, разменявшего четвертый десяток, невозможно. Да, ребенком ее уже не назовешь.
Затем я обратил внимание на две знакомые репродукции на стене.
– Это из-за них я не хотела тебя впускать, – поймав мой взгляд, сразу сказала Кей. Она готовила на кухне ячменный чай, и мне показалось, что она слегка стесняется. Но не более того.
Обе картины – японская живопись.
– Мне нравится японский стиль. Импрессионисты, там, американцы, всякие… а это мне нравится больше всего.
– Маэда Сэйсон?[24]
– Как узнал?
– По печати.
– И что – так сразу и понятно?
– Я видел эту картину раньше.
– Оригинал намного крупнее, – улыбнулась Кей, насколько можно раскинув руки.
Там был изображен лежащий в каменном гробу древний воин. При этом картина ничуть не мрачная: внутренние стенки гроба выкрашены яркой киноварью, на воине красивая форма. Шедевр, да и только.
– А это кто?
– Тоже Сэйсон.
– А что там такое?
– Как раз мой стыд.
Вокруг лежащей нагишом девушки столпились и смотрят на нее в упор мужчины в одежде эпохи Эдо.[25] При этом меж их спин видны лишь ее груди.
Кей подошла с двумя чашками ячменного чая на подносе и встала рядом со мной.
– Как ты думаешь, что это такое?
