Под вечер, усталый, измазанный кровью исследователь отправляется домой, прикрепив к крылу своей машины небольшой череп; возможно, дома его встретят снисходительная жена и любопытный пес.
Приблизительно в то время, когда родился наш маленький герой, другой детеныш кашалота совсем один плыл по заросшему водорослями проливу. Этот китенок попал в беду: четверо рыбаков с одного из Бермудских островов гонятся за ним в весельной лодке. На носу лодки стоит человек с острогой. Ему не удается серьезно ранить китенка, и вот он-., не снимая одежды, прыгает в воду и твердой рукой опытного рыбака быстро наматывает веревку ему на хвост. Затем рыбаки налегают на весла и тащат отчаянно сопротивляющегося китенка в небольшую бухту, где в течение двух дней будут выставлять его на обозрение публики – за небольшую плату, полкроны с человека.
Придет посмотреть на китенка и английский биолог, работник океанографической станции. Оценив размеры животного и состояние его пуповины, он поймет, что перед ним весьма и весьма редкое зрелище – недавно родившийся детеныш кашалота. На глазах у биолога этот детеныш умрет от перегрева. За небольшую плату владельцы туши согласятся отложить ее разделку, чтобы исследователь успел съездить за красками, бумагой и рулеткой.
Окажется, что маленький кашалот родился четырех метров семи сантиметров длиной – от рыла до развилки хвостовых лопастей. Акварельные краски увековечат цвет его кожи, и год спустя улыбающаяся морда китенка появится в научном журнале – единственная акварель такого рода.[4]
Первый день своей жизни новорожденный кашалот проводит, плавая вокруг матери и слепо тычась в нее; наконец он находит то, что ему нужно,- мягкий сосок, источник вкусного молока. Оба соска китихи спрятаны в глубокие складки по бокам брюха, далеко позади пупка. Раздвинув складку, китенок давит на сосок, и мать посылает ему в глотку сильную струю молока. Наблюдатели, случалось, замечали, как кормящая китиха плавает на боку, едва ли не выставив сосок в воздух, а китенок держит его в углу своей пасти, подняв морду над поверхностью воды. Со стороны кажется, что это весьма неудобно – ведь у маленького кашалота совсем нет губ, а его узкая нижняя челюсть, длина которой достигает около полуметра, находится в самом низу головы.
Первой неловкой трапезе маленького кашалота мешает другая китиха, завистливая «тетушка». У этой китихи в июле случился выкидыш. Врожденный инстинкт подсказывает ей, что ее положение в стаде противоестественно. Время от времени «тетушка» подплывает к китихе с детенышем и вклинивается между ними. Всякий раз кормящая мать отгоняет ее ударом хвоста. Наконец «тетушка» отплывает на безопасное расстояние и оттуда слушает, как счастливая семья переговаривается под водой: мать издает уверенные, громкие щелчки и потрескивания, а детеныш – слабые пробные звуки. Два года китенок будет кормиться молоком матери, держась подле нее у поверхности океанских волн. Он будет, точно тень, повсюду следовать за матерью и, питаясь ее жирным молоком, станет быстро расти; более одной трети молока самки кашалота составляет жир. (Синеватое молоко, которое привозят мне с молочной фермы, содержит только четыре процента жира). Поначалу слой подкожного жира китенка довольно тонок – всего два с половиной сантиметра, и первые несколько недель китенок мерзнет в холодной воде. Но, питаясь материнским молоком, китенок будет в течение двух лет прибавлять в среднем по два с половиной, а то и по три килограмма в день; со временем его жировой слой превратится в теплый и плотный защитный покров толщиной более тридцати сантиметров.
