В них идеи сменяются; появляются самые невозможные, часто сумасбродные; они роятся, кружатся, сливаются, переливаются. И среди таких идей живут, и для таких идей они работают.
В. Вернадский
Умение Зорича проникать в различные стороны жизни растений, и не только на основе знаний, но все нового накопления фактов, данных других исследований, опыта, соединенных с чутьем и проницательностью истинного ученого, порой приводили его к выводам неожиданным, для коллег казавшимся скороспелыми, в лучшем случае преждевременными, и коллеги острили по поводу того, что Зорич торопится, забегает вперед.
Но что он мог поделать, если ему многое становилось понятным уже в начале опытов, по первым фактам, данным, деталям. Это происходило, видимо, оттого, что он каждый раз неистово проникался задачей и всеми своими помыслами, чувствами уходил в опыт; ему даже казалось, что и без длительных наблюдений можно понять, как будет опыт протекать далее. Несколько раз высказанные подобные предложения Ширяев встретил смехом, рассказал какие-то анекдоты, но было видно, что подобные качества Зорича раздражали коллег. Люди порой завидовали тому, что для него, кроме работы, не существовало жизни.
В дни мучительных поисков — каким может быть аппарат, каким он должен быть, чтобы узнать, помнят ли деревья Пушкина, — Зоричу приходилось туго на основной работе, дававшей «хлеб насущный». Там тоже не ладились опыты по внекорневой подкормке растений новым препаратом; тема важная, заказная… а растения реагировали «неадекватно». Сколько Зорич ни бился, он не мог найти причину, что же происходит, почему задача, казавшаяся ему такой простой и легкой, не решается. Советоваться с коллегами, с шефом Зоричу не хотелось, тем более что недели три на пятиминутках у профессора Жужгова Зорича прорабатывали, цеплялись к невнятности его объяснений, туманности рассуждений.
Зоричу была неприятна не сама процедура выговаривания, а пренебрежение к нему Ширяева, руководителя, в чьем подчинении находился Зорич.
— Вы фантаст, Зорич, из-за вас страдает главное дело, которым занимается лаборатория. Пусть вами займется дирекция.
Зорич никогда не оправдывался. Промолчал он и сейчас. Очень некстати была эта проработка.
Спустя несколько недель, когда результаты опытов с внекорневой подкормкой не получились и у других МНС — младших научных сотрудников (не сходились данные-предположения разработчиков об эффекте усиления внехорневой подкормки), — в этот момент взбунтовавшаяся Валери-Ка (так переиначили имя научной сотрудницы Калерии Валерьевны) высказала догадку, что, наверное, плохой материал — удобрения.
