— Жирафы.
Ветер дул в сторону путников, так что жирафы не могли их почуять. Они продолжали мирно пастись и играть на опушке рощи, и, пользуясь благоприятным направлением ветра, путешественники решили сделать попытку приблизиться к этим необыкновенно чутким, пугливым и осторожным животным. Они отступили обратно в лес и, следуя вдоль реки вправо, выбрались на берег приблизительно в расстоянии километра от прежнего места, все время не теряя из виду жирафов. Затем с величайшей осторожностью, не производя ни малейшего шума, они перешли реку вброд и, выйдя в рощу мимоз по ту сторону реки, стали подкрадываться в тыл пасущемуся стаду, которое ничего не подозревало.
Октав достал из-за спины ружье. Питер Мариц взглянул на него и чуть слышно промолвил:
— А я не стану стрелять. Уж очень милые животные...
Не успел Октав ответить, как жирафы разом вытянули свои длинные шеи и насторожились: ветер теперь дул уже в их сторону, и они учуяли опасность. Почти одновременно Октав выстрелил, а стадо кинулось бежать, так что нельзя было даже сказать, что вспугнул животных выстрел. Один жираф, вероятно легко раненный, вздрогнул на бегу, но от других не отставал.
Охотники помчались вдогонку. Они сразу пустили лошадей во весь опор, но расстояние между ними и убегавшими животными не убывало, а вырастало. На первый взгляд казалось, что жирафы бегут лениво и их легко догнать, но в действительности это было не так. Они скакали галопом, причем скачки их, не частые, но громадные, метров по пяти, были так комичны, что преследователи невольно хохотали, глядя на них. Всё удаляясь и удаляясь, они вскоре как бы слились с желтым песком начавшейся пустыни и пропали из виду.
— А я доволен, что охота наша была неудачна, — признался Питер Мариц, когда они возвращались на дорогу. — Жалко было стрелять в таких чудесных зверей.
— Да и я доволен, — сказал Октав. — Что за стрельба, когда тебя смех разбирает! Точно живая колокольня перед тобою прыгает...
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Граница. Встреча с английскими драгунами
День за днем проходил, и путешественники приблизились к границам земли зулусов. Питер Мариц все более начинал скучать по родной земле и общине, но в то же время все более сближался со своими спутниками. С Октавом он давно подружился, подолгу с ним беседовал и уже яснее понимал, как это могло случиться, что француз сражался с французами. По-видимому, и француз привязался к Питеру Марицу: он последовал за ним на остаток пути к границе зулусов, хотя раньше намерен был сопровождать его только до Утрехта. Им предстояла всего еще одна ночевка, и Питер Мариц собирался с духом, чтобы спросить наконец о происхождении этих странных багровых следов на руках и ногах Октава.
